"Волки Севера" - читать интересную книгу автора (Локнит Олаф Бьорн)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ в которой Конана изгоняют из Пайрогии

Посланцев короля Пограничья привели в комнату на первом этаже дворца. Посредине в полу был устроен отделанный желтым мрамором бассейн. Пол был завален пушистыми разноцветными коврами из Иранистана и Вендии, чей ворс приятно щекотал ступни.

Вокруг бассейна стояли широкие серебряные вазы с необычными для Бритунии фруктами. Чуть дальше, ближе к стенам, находились низкие диваны с узорчатыми подушками.

Перед бассейном выстроились в ряд улыбающиеся девушки, прикрытые лишь чисто символическими отрезами полупрозрачной шелковой ткани.

Увидев это зрелище, Конан довольно ухмыльнулся — отдохнуть, похоже, удастся на славу.

… В тронном зале было почти пусто. Кроме собственно восседавшего на троне Эльдарана да стоявших по трое с каждой стороны советников — более никого.

При более внимательном рассмотрении Конан понял, что Эльдаран все же здорово состарился.

Взгляд у короля был пустой и какой-то блуждающий, не останавливающийся надолго ни на каком предмете, голова слегка подрагивала.

«Скоро и в могилу пора, твое Величество»,— саркастически подумал Конан.

Тем временем все пятеро подошли к трону на определяемое этикетом расстояние, и Эртель, как посол, развернул длинный свиток и выступил вперед.

— «Эльдарану, властителю Бритунии, от Эрхарда, короля Пограничного королевства,— начал читать он.— Дорогой собрат, приношу тебе самые искренние заверения в нашей преданной дружбе…»

Дальше пошла такая высокопарная чушь, что Конан перестал слушать, отметив про себя, что надо будет сказать Эрхарду, чтобы больше не выражался таким вычурным слогом. От скуки киммериец начал разглядывать советников.

Справа от короля стоял, скрестив руки на груди, уже известный варвару Вегель.

«Похоже, он здесь действительно важная птица»,— решил киммериец.

Рядом с Вегелем находился высокий могучий бритуниец с коротко обрезанными волосами и аккуратной бородкой. На нем была мелко плетенная кольчуга, а справа у бедра висел огромный меч. Заметив, что Конан смотрит на него, мужчина прищурился и зло посмотрел варвару в глаза. Конан неторопливо отвернулся. Взгляд у незнакомого воина был тяжелый и недоброжелательный.

Третьим с правой стороны был пухленький маленький старичок с посохом и гербом купеческой гильдии на толстой золотой цепи. Варвар бросил на него один быстрый взгляд и, не заметив ничего интересного, глянул влево.

Здесь же, в нескольких шагах от короля, стоял Альбиорикс, комендант Пайрогии и начальник дворцовой гвардейской стражи. Он был великолепен в своих парадных доспехах с золотой насечкой. Встретившись глазами с варваром, капитан гвардии заметно вздрогнул и испуганно отвел взгляд.

Киммериец не понял, что могло послужить этому причиной, но тут в его голове огненными буквами вспыхнуло: «В королевской свите…» Так вот что имел в виду Веллан в том сне! Оборотни в королевской свите! Так-так. Похоже, Альбиорикс отлично знает, кто такой Конан и его спутники, и зачем они на самом деле явились сюда. Хотя слава о бесстрашных победителей оборотней в Пограничье неслась вперед них, так что неудивительно, что в Пайрогии уже многие знают, кто к ним пожаловал.

«Только чего он так дергается, он же прекрасно знает, что я не подозреваю, что он — оборотень,— подумал Конан.— То есть он не знал, что я знаю. Но поскольку сейчас он своим дерганием выдал себя, я теперь знаю. Тьфу, сам запутался… Но Альбиорикс наверняка не Главный, которого мы ищем. Тот воитель справа или Вегель, возможно, но только не этот задохлик. Хотя какой тогда смысл Вегелю отпускать нас на свободу? Можно было легко передавить нас всех в камерах, Мбванга бы без труда справился. После его двух ударов у меня до сих пор спина и голова побаливают… Ладно, отложим пока сомнения и раздумья».

Рядом с Альбиориксом стоял затянутый во все черное мужчина с черными усами и бородой. Конан решил, что это здешний канцлер. Замыкал тройку слева среднего роста пожилой человек в простой, но красивой одежде. Почувствовав на себе взгляд, старичок оторвался от созерцания мозаичного пола и в упор посмотрел на Конана. Варвар не смог выдержать колючий взгляд хитрых зеленых глаз и опустил голову. Прислушавшись, он понял, что Эртель как раз дочитывает официальное приветствие:

— «… И надеюсь когда-нибудь лично посетить Бритунию. Король Пограничного королевства Эрхард, сын Этельвульфа.»

Эртель закончил чтение, тихонько откашлялся, свернул свиток и вопросительно покосился на Вегеля. Советник чуть наклонил голову и протянул правую руку.

Эртель, сообразив, что ему нужно делать, подошел к нему и с поклоном отдал грамоты. Вегель взял свитки и передал Эльдарану. Король скучающе посмотрел на свернутые пергаментные листы и небрежно уронил рядом с собой. В наступившей тишине заскрипел его старческий голос:

— Мы благодарим посла, а через него и нашего собрата Эрхарда, за оказанное нам уважение. В ответ выражаем ему нашу признательность и надежду на мир и выгодные торговые отношения между двумя нашими государствами. Однако требуется разрешить вопрос с послом Эндоло.

Вегель хлопнул в ладоши. Двери сзади открылись, и в зал, почтительно кланяясь, вошел дворцовый распорядитель.

— Пригласи Эндоло из Пограничья,— сказал король, вяло взмахнув рукой и опередив раскрывшего рот Вегеля.

Распорядитель, снова поклонившись, вышел, а через несколько мгновений в зал быстрыми шагами вошел тот самый Эндоло — один из охранников злополучного каравана. За прошедшее время немедиец отрастил усы и бородку, да и одеваться стал не в пример лучше. Из всей компании он знал только Конана и без особого удивления кивнул ему.

— Ты знаешь, господин посол, но у вас в стране, увы-увы, опять произошел переворот,— с некоторым ехидством в голосе сообщил Вегель.— Король, которого ты представлял, оказался оборотнем, и его лишили жизни. Правда, как мне сообщил верный человек, Его величество Хьярелла нашли сжимающим рукоять кинжала, торчавшего из его собственной груди.

Конана, принимавшего непосредственное участие во всех этих событиях, разобрал смех. Да и не только его. Эртель и Веллан с трудом сдерживались, даже обычно сумрачный Эмерт посветлел. Один Тотлант оставался невозмутим, как мумия из пирамид его далекой родины.

— Понятно…— протянул слегка разочарованный Эндоло.— Сменился король, сменяется и посол, верно?

— Да, мой друг,— прохрипел Эртель, которому неудержимо хотелось выскочить в коридор и заржать во все горло.— Теперь послом буду я, а ты можешь отправляться на родину.

— Понятно,— повторил Эндоло.— Ну что ж…— Он вздохнул.— Думаю, нам еще стоит обговорить кое-какие здешние дела.

— Само собой,— согласился Эртель.— Завтра утром ты мне все расскажешь.

Эндоло поклонился:

— Я могу идти?

Эльдаран слабо махнул рукой. Немедиец повернулся и вышел также быстро, как и вошел. Король посмотрел на Эртеля, потом на Веллана, особенно долго и пристально он вглядывался в стигийца, но смутить мага ему не удалось. Киммерийца король вспомнил не сразу.

— Варвар? — наконец неуверенно произнес он.— Наши пути никогда не пересекались? Конан недолюбливал обращение «варвар» и слегка обиделся. Однако все же ответил:

— Было дело. Я еще вас, Ваше величество, от смерти спас и за дочку вашу отмстил. Вернее, мы — я и Кейлаш.

Король чуть улыбнулся.

— Теперь я вспомнил. Тебя, кажется, зовут Конан?

— К вашим услугам, Ваше величество.— Конан вспомнил дворцовые порядки и слегка поклонился. «А у старика, оказывается, еще неплохая память»,— польщенно подумал он.

Король улыбнулся чуть шире и немного искреннее. Он поднял глаза к потолку и мечтательно прошептал:

— Был когда-то и я молодым… О, моя Эльспет…

Когда-то давным-давно, почти двадцать лет назад, Конана, тогда еще совсем молодого и имевшего весьма смутное представление о нравах цивилизованных городов, решили сделать козлом отпущения, подсунув ему браслет принесенной в жертву принцессы Эльспет — дочери короля Эльдарана. Но когда варвара пришли, так сказать, брать с поличным, то есть с браслетом, киммериец показал все, на что он был способен, раскидал стражников и сбежал. К своей подружке-танцовщице.

В драке ему изрядно досталось, и девушке пришлось позвать знакомого священника из храма Митры, разбиравшегося в искусстве врачевания. Перевязав раны варвара, лекарь, естественно, поинтересовался, по какому поводу была драка и кто сумел так хорошо обработал подобного громилу. Конан (в его оправдание можно только повторить, что он был молод и частенько доверял не тем, кому нужно) выложил всю историю с подкинутым сокровищем, а в доказательство предъявил и сам браслет. Священник схватил вещицу своими сухими лапками и вдруг заорал, как полоумный, бегая по комнате с выпученными глазами:

— Зло! Зло! Зло!

Конан уже подыскивал что-нибудь тяжелое, дабы треснуть священника по черепу и заставить остановиться, но старик прекратил орать, зато начал вещать непонятыми варвару словами.

Киммериец и его подружка согласно поддакивали и кивали, а затем потихоньку выставили внезапно спятившего старика за дверь. После чего Конан отправился к королевскому дворцу — поджидать заморийца, подсунувшего ему злополучный браслет. Воришка наверняка должен был явиться за наградой.

Если уж не везет — то не везет во всем. У дворца Конан напоролся на стражу, которая после долгих мытарств загнала беднягу-варвара в сточные трубы. Там он храбро расправился с местным зубастым-клыкастым обитателем помоек и даже нашел способ выбраться наверх. Однако какой-то не вовремя подвернувшийся садовник своей лопатой отправил киммерийца в страну бога снов Дагота.

Очнулся Конан, как обычно, за решеткой.

Однако история и не подумала на этом закончиться. Конану удалось оправдаться и даже выбраться из тюрьмы, попутно уничтожив почти всех настоящих виновников гибели принцессы Эльспет. Как водится, предводитель злобной шайки (вернее, предводительница — жрица-мутари) ускользнул, направившись через горы в пустыни полуночного Турана.

Конан, которого неизвестно почему потянуло на благородные поступки, вместе с Кейлашем отправился за ней, с пафосом провозгласив: «Зло должно быть наказано!»

Сколько раз потом Конан пожалел об этих словах — известно только ему одному.

С ними увязался и сумасшедший жрец. К счастью для попутчиков, в дороге ему проломили кувшином голову. Конан к этому отношения не имел, хотя руки у него чесались — любого выведет из себя ежедневное повествование о злобных кознях и отвратительных привычках мутари.

Вздохнув свободно, Конан и Кейлаш добрались до цели и не без труда, но все же извели последних оставшихся в живых мутари. Кейлаш, правда, лишился ноги, но на фоне такой великой победы это были мелочи.

Разумеется, победу требовалось отпраздновать. Чем два героя и занялись, выбрав для этой цели первую подвернувшуюся корчму. Они еще не успели поднять и первую кружку, как, словно назло, явился сам Митра. Пиво пришлось срочно спрятать (даже не слишком уважающий богов Конан ничего не смог поделать — рука сама убрала кружку под стол). Светлый бог их от души поблагодарил, а заодно выяснилось, что погоня Конана и Кейлаша за удиравшей мутари было предметом спора между Митрой и Сетом. Соответственно, Митра выиграл и сейчас собирался наведаться за долгом.

Конан робко заикнулся, нельзя ли получить некоторую долю с выигрыша, но выяснилось, что нельзя. Мол, дело смертных — сражаться во имя идеи, а не материальных благ.

Оскорбленный киммериец устроил скандал, утверждая, что больше никогда в жизни не станет работать на богов, да и ради людей тоже пальцем не пошевелит, пока не получит устраивающий его задаток.

Митра не стал дослушивать (очевидно, это было ниже его достоинства) и плавно растаял в воздухе. Варвар плюнул ему вслед, не попал и сел допивать пиво…

Все это стремительно пронеслось в голове Конана. Ему было приятно вспомнить свою бурную молодость, однако вдруг он обнаружил, что старался-то просто так, за спасибо… Да-а, молодой был, неопытный…

— Ты, между прочим, и сейчас трудишься отнюдь не за золото,— напомнил киммерийцу противный внутренний голосок.

— Заткнись,— велел ему Конан.— Сейчас совсем другое дело! Я за девушку погибшую мщу, не забыл? Она ведь мне жизнь спасла.

— Ну, если так, то конечно, — продолжал издеваться внутренний голос. — А жить ты на что станешь, герой? Жрать, извини за выражение, что будешь? Королевские благодарности в собственном соку?

— Золота у нас пока навалом,— напомнил Конан.— На все хватит.

— А сколько ты Веллану в кости спустил? — продолжал допытываться ехидный голосок.— И сколько еще продуешь?

Конан мысленно покраснел — голос говорил сущую правду. Деньги имели противное свойство кончаться. Месть — это, конечно, замечательно, однако с этого дела непременно надо поиметь что-нибудь более существенное…

Из спора с самим собой Конана вырвал голос Вегеля:

— Ваше величество, я полагаю, что стоит отпустить послов. Однако прежде требуется вынести решение по одному делу. Киммериец и боссонец нарушили законы Пайрогии, убив нескольких человек. По законы они должны быть казнены. Однако, раз они входят в посольскую свиту, таковую казнь, как мне кажется, можно заменить высылкой из страны. Кроме того, здесь присутствует стигийский маг. По вашему указу в стране запрещено отправление любых культов, кроме митрианского и культа Викканы. Под запретом также любые виды магии, а потому стигиец тоже должен покинуть Бритунию… — советник замолчал и выжидательно посмотрел на старого короля.

Эльдаран помялся под его взглядом и неохотно кивнул. Вегель коротко улыбнулся и, повернувшись к послам, возгласил:

— Конан, Эмерт и Тотлант, вам надлежит покинуть Пайрогию в течение суток, начиная с завтрашнего восхода солнца. В противном случае вы будете казнены. Что касается господина посла и господина Веллана, то им будут предоставлены комнаты в посольском крыле дворца. А сейчас король приглашает вас отужинать с ним…

Ужин у короля Эльдарана был совсем не похожим на приемы у покойного Дамалла. За огромным столом в форме подковы, уставленным неисчислимым количеством блюд, кувшинов и бутылок, помещалось не менее сотни человек — государственные сановники, вельможи, знатные дворяне и, наконец, послы. Справа от себя король посадил Вегеля, а слева — какую-то смазливую чернявую девчонку. Эльдаран что-то украдкой шептал ей, а она кокетливо хихикала.

Однако, встретившись с ней глазами, Конан заметил, что взгляд у нее расчетливый и холодный. Глаза зеленые. Киммерийцу показалось, что в зрачках девушки полыхнуло недоброе пламя. Он ошеломленно моргнул, но девица уже успела отвернуться.

Первое время Конан усиленно налегал на еду и выпивку. Еще бы — не часто можно отведать, например, печеных в кхитайском пряном соусе чен-санских угорьков или жареную в оливковом масле зеркальную форель из чистых горных ручьев. Или попробовать суп из ласточкиных гнезд. Однако экзотикой Конан не увлекался, помня, что не любое незнакомое блюдо можно съесть и остаться в живых. Угорьков с форелью он уничтожил, а от гнезд отказался, пробормотав: «Не доверяю я этим кхитайцам…»

Больше всего киммерийцу понравилась свежая сочная вепрятина на деревянных палочках с маринованным луком — любимое блюдо короля и национальная еда кезанкийских горцев.

Вино Конану тоже понравилось. Это, конечно, не «Старый король» пятисотлетней выдержки, но пить можно…

Слева от Конана медленно жевал смуглый пожилой человек — типичный горец. Неожиданно (во всяком случае для варвара) он, не отрывая глаз от тарелки, отчетливо произнес:

— Чужеземец, тебя желает видеть Кейлаш. Приходи завтра после полудня в таверну «Сын гор», он будет там.

— Отец, а ты не знаешь, на кой я ему, вообще, понадобился? — почтительно спросил несколько ошарашенный Конан, но горец не сказал больше ни слова.

«Странно… Что могло произойти между такими друзьями, как Эльдаран и Кейлаш, если последний даже не показывается во дворце? Ладно, завтра выясню…»

Конан пока не собирался покидать Пайрогию. Сутки, во всяком случае, у него еще имелись.

Тихий гул голосов создавал нужную обстановку. За шумом никто тебя толком не расслышит, и потому Конан решил обсудить планы компании на завтрашний день.

— Ну что, ребята, плохи наши дела…— многозначительно начал он.

— Не так уж и плохи,— отозвался Эртель.— По крайней мере, нас не повесили.

— Или чего похуже,— добавил Веллан.

Эртель согласно кивнул.

— В этом ты, конечно, прав,— признал Конан.— Но все-таки… Нам троим завтра придется либо убираться из города, либо очень хорошо спрятаться. Иначе Мбванга здорово обрадуется, снова встретив меня в камере пыток. А вовсе не хочу сводить с ним более близкое знакомство.

— Трусишь, варвар,— ухмыльнулся Эртель.

— Сейчас как дам костью по лбу, мигом под стол улетишь,— пообещал Конан.

— Заткнитесь-ка оба,— сказал молчавший доселе Тотлант.— Пока мы ни на сколько не продвинулись в поисках Предводителя и Книги Бытия. И я, честно говоря, не представляю, как мы, высланные из города и вообще из Бритунии, можем напасть на след шайки свихнувшихся оборотней. Если до завтра мы ничего не узнаем — можно возвращаться в Пограничье. Находясь вне закона, мы бессильны.

Конан презрительно хмыкнул. Он почти всю жизнь провел вне закона и не испытывал никаких затруднений в осуществлении своих замыслов. Но в чем-то волшебник был прав. Киммериец нутром чуял, что завтрашний день если и не станет одним из решающих, то хотя бы подтолкнет их на правильный путь.

— Пока нас не выгнали, у меня есть несколько дел на завтра,— решительно заявил он.— Прежде всего, Велл и Эртель, раз вы будут жить во дворце, то пошатайтесь по нему, послушайте, о ком и о чем говорят, заведите знакомства…

— Как просто — «побродите, послушайте, познакомьтесь!» — Эртель весьма похоже передразнил акцент и манеру речи киммерийца.— Я бы посмотрел, как ты отправишься бродить, если к дверям твоей комнаты приставят стражников с копьями. Как защиту от воров или от чего угодно, хоть от призрака короля Эмонда, который шляется тут по ночам и пугает воем вставших по нужде!

— Хорошо, сварливый ты наш,— согласился Конан.— Постарайтесь побродить, послушать, познакомиться…

— Вот это уже другой разговор,— Эртель задумчиво вертел в руках золотой кубок, покрытый тонкой резьбой, время от времени прихлебывая из него.— А чем вы, убивцы, будете заниматься, пока несчастные герои будут шататься по мрачному и холодному дворцу?

— Эртель! — не выдержал киммериец.— Прекрати паясничать! Хоть на миг, я тебя очень прошу.

— Ну, раз ты просишь…— Эртель приветственно поднял кубок.— Умолкаю.

— Век не забуду,— ехидно заметил варвар.

— Всегда пожалуйста,— невозмутимо сказал Эртель.— Рад был помочь. Обращайся, если что.

Пробормотав «шутник паршивый», Конан одним глотком осушил полкубка и продолжил:

— Так вот, пока эти два разгильдяя будут осматривать местные достопримечательности и заигрывать со всеми встречными юбками, мы посетим нашего старого знакомого Джарефа и немного с ним побеседуем. Еще я собираюсь навестить одного моего приятеля, тоже решившего обосноваться в Пайрогии, и стребую с него давний должок. Он мне задолжал еще с тех времен, когда мы околачивались в Стигии, так что процентов, должно быть, наросло…

— Ты был в Стигии? — удивился Тотлант.

— Был, к большому сожалению стигийцев, — фыркнул Конан.— Однажды мы там с покойной Белит добывали Секиру Света, а в итоге подняли мятежей нам поневоле пришлось его возглавить. Мятеж, правда, получился замечательный…

Тотлант сделал настолько скорбное лицо, что все остальные тихонько захихикали.

— А во второй раз я по собственной глупости угодил к вашим работорговцам,— медленно проговорил Конан.— И оказался гребцом на галере, что ходила по Стиксу. Там я познакомился с одним хитроумным шемитом, и однажды ночью мы сбежали. Правда, бежали мы куда глаза глядят и примчались прямиком в оазис к небезызвестному Тот-Амону. Пришлось выполнить для него кой-какую грязную работенку, но сказать ничего плохого не могу — он честно расплатился и отпустил нас на все четыре стороны. Разумеется, как только я и мой компаньон добрались до ближайшего города, мы решили как следует отпраздновать наше возвращение к жизни…

— А когда ты проснулся, твоих денежек уже не было и в помине, как и твоего приятеля,— предположил Эртель. Конан криво ухмыльнулся и кивнул.— Этого и надо было ожидать. Теперь этот бедняга-шемит поселился в Пайрогии? Ну, я ему не завидую… Ладно, после того, как ты выбьешь из него долги с процентами, а также все оставшиеся зубы, что ты собираешься делать?

— После задушевной беседы с Аль Браско я навещу старину Кейлаша. Может, он скажет что-нибудь полезное.

— А что делать нам? — поинтересовался Тотлант, разглядывая свои безупречно подточенные ногти.

— Тотлант, ты из дома не выходи…— начал Конан, но маг перебил его:

— Прости, из какого дома?

— Еще не знаю,— честно признался киммериец.— Может, удастся поселиться у Джарефа. Если нет — пойдем в таверну, снимем комнату и ты там будешь тихонько сидеть.

— Ясно, — вздохнул Тотлант. Выражение лица у него было недовольное.

— А что ты предлагаешь? — заметив это, спросил варвар.— Таскаться по городу тебе не имеет смысла. Стигийца тут будут обходить за лигу.

— Ладно, ладно, — примирительно поднял руки маг. — Я же не возражаю.

— Вот и хорошо,— кивнул Конан.— А по городу пойдет бродить Эмерт. Заглянешь на рынки, покрутишься в толпе, послушаешь, о чем сплетничают в Пайрогии… Веллан, загляни вечерком к Джарефу. Если нас там не будет, спросишь, где мы остановились. Расскажешь все, что удастся разузнать. Вот, пожалуй, и все на завтра. Кто-нибудь хочет добавить по существу?

— А что ты, киммериец, будешь делать, если завтра пройдет впустую? — Эртель насмешливо и испытующе посмотрел на Конана прищуренными глазами.

— Смотаюсь из этого захудалого городишки куда-нибудь подальше,— огрызнулся варвар. — Например, в Аквилонию. Не может же перемирие с пиктами продолжаться целую вечность!

— Ты собираешься на Границу, в Боссонию? — насторожился Эмерт.

— А ты думаешь, мне нравится таскаться по гнилым болотам в компании чокнутых оборотней и стигийского питона? — снисходительно поинтересовался Конан.— И вообще, подумайте сами! В нашей компании я — единственный нормальный человек. Тотланта не считаю, потому что стигийцы, как известно, не люди, а…

— Невоспитанный дикарь,— вздохнул маг. — Кто тебя такого взрастил на наши головы?

— Жизнь,— небрежно отмахнулся Конан. — И всякие мерзавцы, желавшие меня прикончить.

— Он нас обижает! — заныл Зртель, прикрывая голову руками.— Этот паскудный киммериец, оказывается, не любит оборотней!

— Чем тебе оборотни не нравятся? Чем мы хуже вас, людей? — спросил Веллан, откидывая назад светлые пряди волос.

— Хуже, скажешь тоже! — подхватил Эртель.— Лучше во много раз!

— И чем, хотелось бы знать? — язвительно поинтересовался Конан.

— Нет, вы только посмотрите на этого обросшего мускулами и страдающего раздутым самомнением чурбана! — возмутился Зртель.— Ночью мы видим так же, как днем — раз! Имеем три формы — два…

— Что-то я не видел, чтобы ты форму менял, заметил киммериец.

— Это уже другой вопрос, я просто не хочу, – мотнул головой Эртель.— Это Велл у нас прирожденный волчара, и нечего на меня глазами сверкать! Кто почти каждой ночью по лесу носится, я, что ли?.. Так вот, о форме. К примеру, ты, Конан, мог бы вполне заняться рукоблудием, но почему-то предпочитаешь девушек…

— Я сейчас морду твою волчью набью, за такие намеки гнусные,— грозно пообещал варвар.

— Не набьешь,— Эртель прикинул расстояние между собой и Конаном.— Сидишь слишком далеко. Впрочем, это неважно. Главное, что суть ты понял. Так вот, на чем я остановился?

— На формах,— подсказал Веллан.

— Ага,— кивнул Эртель и продолжил: — Кроме того, убить оборотня гораздо сложнее, чем человека, и заживает на нас все намного быстрее. Да и мозгов у нас побольше…

— Это ты на меня намекаешь? — прямо спросил Конан.

— Да ладно тебе! Шуток не понимаешь!

— Если я еще хоть раз…— начал было Конан, но тут в зале раздался громкий рев. Казалось, совсем рядом кто-то дунул в огромную боевую трубу. Разговоры немедленно стихли, гости короля начали тревожно озираться по сторонам. В обеденный зал вошел… Мбванга. Дарфарец был в одной набедренной повязке, его тело блестело от масла. Его улыбка заставляла людей вздрагивать и отворачиваться.

Советник Вегель, улыбаясь, поднялся со своего места:

— Достопочтенные дамы и господа, сейчас наш старый добрый Мбванга, как обычно, покажет нам чудеса бойцовского искусства. Нынешний его соперник — могучий воин из холодного Асгарда, Хельги!

Под громкие хлопки гостей в зал через другую дверь вошел Хельги.

Он был на голову ниже Мбванги, но шире дарфарца в плечах.

Длинные рыжие волосы Хельги заплел в две толстые косы, падавшие на спину. Что удивительно, бороду и усы — гордость любого нордхеймца — воин не носил.

Большие зеленые глаза с презрением оглядели аплодирующих вельмож, задержались на посланниках из Пограничья и остановились на Конане. Киммериец с достоинством наклонил голову, в глазах асира мелькнуло что-то похожее на уважение, и он тоже кивнул.

Хельги встал напротив чернокожего и внимательно оглядел будущего противника. Мбванга, заметив его взгляд, ухмыльнулся подпиленными зубами.

Хельги непроизвольно отшатнулся назад, судорожно стиснув кулаки.

Тем временем Вегель выбрался из-за стола и встал между бойцами.

— Господа, достижения Мбванги, я думаю, перечислять не надо. Он выступает здесь уже давно, но я все же позволю себе кратко напомнить. Мбванга — бывший гладиатор, имеет двенадцать побед на арене, а в стенах дворца выиграл уже пятнадцать схваток. Вы хорошо знаете силу его рук…

— Слишком хорошо,— пробормотал Конан, трогая скулу.

— Хельги,— продолжил Вегель.— Гладиатор из Гипербореи. Восемнадцать убитых врагов, в числе которых — Гарниус из Нумалиии…

Восторженный рев заглушил голос советника. Похоже, Гарниус был известной личностью.

Вегель терпеливо подождал, пока вопли утихнут.

— Напоминаю правила. Бойцы сражаются до тех пор, пока один не признает себя побежденным — или не погибнет. Начинайте! — Он хлопнул в ладони и поспешил вернуться на свое место.

Мбванга широко улыбнулся и приглашающе взмахнул руками.

Хельги не стал осторожничать и сразу ринулся в бой, как в омут. Дарфарец явно не ожидал от асира такой быстроты.

Однако умение и врожденное варварское чувство опасности помогло ему уйти от сильнейшего удара в ухо.

Правый кулак Хельги со свистом прошел рядом с головой чернокожего, даже оцарапав бритую макушку ногтями.

От первого удара Мбванга уклонился, однако на него тут же посыпался град новых, и одних увертываний было уже недостаточно.

Кулаки у Хельги были тяжелые, и дарфарец растерянно отступал, ставя блоки из скрещенных рук. Зрители визжали и топали, подзадоривая бойцов.

Конан обнаружил, что кричит вместе со всеми и даже, кажется, громче всех. Казалось, вот сейчас Мбванга пропустит удар и тогда уже асира ничего не остановит…

Судьба часто преподносит коварные подарки. Конан горестно взвыл, когда Хельги вдруг споткнулся на ровном месте и на миг ослабил лавину ударов.

Мбванга сразу же швырнул его на пол своим коронным в подбородок и снизу.

Киммериец вспомнил этот удар и поморщился.

Хельги, лежавший на полу, растерянно вертел головой, не понимая, что произошло.

— Вставай! — заорал Конан, но было поздно.

Огромная туша обрушилась на асира. Дарфарец придавил противника коленями к полу и принялся безжалостно лупить по голове. Первым же ударом он сломал Хельги нос. Во все стороны летели кровавые брызги.

— Сдавайся! — послышался чей-то крик.— Сдавайся, убьет же!

Хельги с трудом повернул разбитую голову и что-то отрывисто выкрикнул. Никто в зале его не понял.

Кроме Конана, потому что прозвучавшая фраза была на языке, на котором он сказал свои первые слова. На киммерийском.

— Отомсти за меня.

Варвар не успел ответить. Мбванга наклонился к шее асира и впился в нее своими острыми зубами.

По залу прокатился жуткий вой. На стену и пол брызнули густые струи крови.

Хельги выгнулся всем телом и забился в судорогах. В наступившей тишине было слышно, как Мбванга жадно пьет кровь побежденного.

Мало-помалу тело перестало содрогаться, а потом и вовсе затихло.

Гости ошеломленно молчали. Где-то еле слышно всхлипывала от ужаса женщина.

— Никто больше не хочет силой померяться, а? — Мбванга повернул измазанное кровью лицо и широко ухмыльнулся.

«И что же это ты делаешь? Жить надоело?»

— Я хочу,— мрачно сказал Конан, вставая. Рядом сдавленно охнули — то ли Тотлант, то ли Зртель. Веллан обреченно закатил глаза и прошипел:

— Если он тебя прикончит, мне же придется тащиться следующим. Нет, Конан, ты точно чокнутый! Себя не жалко, так хоть бы нас пожалел!

Вегель встал, сумрачно посмотрев на варвара.

— Если ты ищешь смерти, то принимай вызов. Но я бы тебе не советовал…

— Я своих слов обратно не беру,— Конан расстегнул и снял куртку, затем рубашку и сапоги, оставшись в кожаных штанах. Затем он выбрался из-за стола на середину зала.

Мбванга хмыкнул:

— Что-то мы с тобой, киммериец, часто встречаемся. Дважды в один и тот же день…

— И это не к добру,— закончил Конан, разминая кулаки.— Начнем?

Дарфарец кивнул головой.