"Конкурс 2 Obec.Ractet. КЛИН - КЛИНОМ..." - читать интересную книгу автора

в Вольгином углу, у самого мутного окна, лежал в изголовье кровати
цветок -- сморщенный временем василёк. Похоже было, что он здесь уже не
первый месяц -- и все ни у кого руки не дойдут, убрать.
Под Вольгиной рукой василёк рассыпался. Пожалуй даже и пару лет мог
он тут пролежать.
Под конец уже своих ратных трудов Вольга стал старшиной целого отряда
таких же, как и он сам, молодых парней. Того самого отряда, из которого
он остался один в страшной сече посреди войска дерев... В том бою Вольга
остановил немало чужих сердец, а вот сейчас его собственное хотело
остановиться само. Щемящим арканом захлестнулось, и в легких словно
пожар, и хочется всплыть из пучины -- глотнуть воздуха... Вольга
очнулся. Конечно, он помнил о Радушке -- и когда убивал, и во сне ее
видел, и во время кратких остановок в чужих краях. Там, вдали от дома,
было чем поживиться молодому и горячему, но парень себе этого не
позволил.
Так вот теперь -- он был от нее в сотне шагов. И вспоминались слова,
которые грели его еще очень долго после того, как были сказаны. "Буду
ждать тебя. Обязательно буду... И родителям твоим присоветую -- зла не
держать, да тоже изготовить себя ко встрече долгожданной". И слова-то --
смурные, серые, безликие... а как гусли играют все равно.

-- К столу, маленький, пора, садись давай и кушай... Заскучал,
небось, без материных угощений?

И Вольга сел. А поднялись из-за стола только к утру, когда наконец
вопросы иссякли, когда многое было досказано. Многое, но не все.

...Он стоял лицом к идолищу, словно выискивая изъяны на кривом
деревянном лице. Когда-то на месте Чернославки было капище, а само
селение находилось дальше к утренним покоям солнечного бога, Ярилы.
Гусляры, якобы побывавшие в этих краях, складывали песни о
драконах-змеевичах, которые выжгли место поклонения силам природы и
оставили только одного -- столбом торчать у людского жилья. Драконы
драконами, но гуслярам Вольга не верил -- в такой глуши Чернослав
таится, что не сыщешь днем с лучиной... А песни складывать о том, чего
не видел, -- дело крИвое.
Впрочем, ему было не до истории. Hе было дела и до богов. С некоторых
пор парень перестал в них верить. Знал, что и без деревянных пугал люди
способны на любые поступки, что убивают и жалеют потом сами -- не из
боязни что накажут, а желчью исходя, когда пробуждается совесть. Знал
также, что у некоторых не пробуждается. Hо ни ночь, ни день не могут
длиться дольше срока. Бывает всяко у людей.
Он много где побывал. И теперь хотел остаться дома. Hасовсем.
Вольга поднял топор, прислоненный к идолищу, и нешироко размахнувшись
вдарил обухом прямо в недвижное лицо. Дерево вздрогнуло, но не
поддалось -- как окаменело за долгие годы одиночества.

-- Ты что ж эта делаешь, кащеев сын!

Парень даже не обернулся. Он знал, что старик будет возражать -- но