"Константин Иванович Коничев. Из жизни взятое" - читать интересную книгу автора

были построены бараки, и тогда кое-как, в тесноте и обиде, были расселены
семьи спецпереселенцев - старики, женщины и дети, что оставались до открытия
навигации, до теплых весенних дней, в этих ближних от разгрузки эшелонов
пунктах. А все взрослое и трудоспособное население из прибывших
выстраивалось в колонны и "вооруженное" топорами, лопатами, пилами и
снабженное харчами в дальнюю путь-дорогу сопровождалось под скромным
милицейским конвоем в лесные дебри на малые притоки больших рек Сухоны и
Двины, Пинеги и Мезени, где и нога человеческая не ступала.
В последних числах февраля начальник оперсектора Касперт, человек и без
того нервный, а тут еще изнуренный бессонницей и столь ответственным,
канительным и тревожным делом по расселению кулачества, безвыходно сидел в
своем кабинете и, что называется, "висел на телефоне", непрерывно получая
информацию о прибытии эшелонов спецпереселенцев, о следовании колонн к
местам поселения и о всяких серьезных происшествиях, без которых в таком
деле обойтись никак невозможно.
Кабинет Касперта просторный и светлый. Раньше здесь жил настоятель
Духова монастыря. Стол у Касперта огромный, на толстых точеных ножках,
вернее, на деревянных львиных лапах и с какими-то невероятно звериными
мордами, искусно вырезанными по углам и на створках ящиков. На красном сукне
старинный, сохранившийся из конфискованного имущества, тяжеловесный, черного
мрамора и начищенной меди письменный прибор, столь грандиозный, что ему не
стыдно было бы поместиться над чьим-либо прахом в семейном склепе знатного
вельможи. На полу в кабинете истертый, когда-то пышный ковер. Впрочем, ковра
в эти дни почти не видно, он застлан склеенной из множества больших листов,
специально начерченной картой Вологодской губернии с нанесенными на ней
новыми местами поселений для кулачества. На карте обозначены также все
зимние маршруты следования колонн к местам лесозаготовок и строительства
поселков.
Касперт нервничал. Сводки поступали самые неутешительные. Колонны
раскулаченных двигались пешим путем, за обозами, крайне медленно. График
следования по маршрутам неизменно и грубо нарушался. Сняв телефонную трубку
с настольного аппарата, Касперт через коммутатор вызвал к себе сотрудника
Судакова.
- Садитесь. И сначала подумайте, зачем я вас вызвал, - строго
официально и вместе с тем загадочно проговорил он и, уткнувшись в схемы,
таблицы и сводки, стал их близоруко рассматривать.
Иван Корнеевич Судаков, двадцатипятилетний парень-северянин, полный сил
и несбыточных романтических мечтаний, сел в кресло и тревожно задумался.
Собственно, тревожиться ему не было никаких причин. Однако он, краснея, стал
вспоминать свои прегрешения. Ему вспомнилось заведенное в Вологде знакомство
с одной активной комсомолкой, которая оказалась дочерью бывшего члена
Государственной думы. Связь с ней прекращена... В прошлое воскресенье с
одним сотрудником редакции выпили крепко. Стреляли за городом в телеграфные
столбы... Нет, это не должно быть известно Касперту. Зачем же он вызвал?
Ведь он так хорошо, доверительно относился к нему, как к достаточно
развитому, окончившему строительный техникум и совпартшколу, исполнительному
и подающему надежды работнику. Некоторое время назад Касперт вызывал его вот
так же к себе в кабинет участвовать в составлении этой самой, распластанной
на ковре маршрутной карты.
Касперт выглядел подвижным, деловитым и суровым. Волосы густые, без