"Анатолий Федорович Кони. Петербург. Воспоминания старожила (Мемуары) " - читать интересную книгу автора

живейшем внимании публики, и Погодин заключает собеседование, указывая на
это внимание как на явный признак того, что мы созрели. Вслед затем по
Петербургу ходят шутливые стихи: "Мы созрели, мы созрели, веселись,
счастливый росс: из Москвы патент на зрелость академик нам привез".
Вскоре затем в Пассаже начинается ряд литературных чтений, на которых
выступают наши выдающиеся писатели.
Достоевский с захватывающим искусством и чувством читает эпизоды из
"Бедных людей", Писемский играет, ибо иначе нельзя назвать его чтение
отдельных мест из "Тысячи душ". Бледнолицый и еще худощавый Апухтин
декламирует свои стихи, и Майков постоянно выступает со своими "Полями",
причем злые языки шутливо сообщают, будто при появлении на эстраде поэта
публика, которой надоело одно и то же стихотворение, встречает автора
возгласами из его же произведения: "А там поля, опять поля". Вслед за тем
начинаются спектакли в пользу только что образовавшегося Литературного
фонда: ставятся "Женитьба" и "Ревизор". Роль Подколесина и городничего
превосходно исполняет Писемский, а в числе "аршинников-самоварников"
находятся Тургенев, Островский, Некрасов и др. Хлестакова играет П. И.
Вейнберг, и необыкновенным талантом отличается безвременно скончавшийся
студент Ловягин.
Рядом с Гостиным двором в большой думской зале читаются в 1862 году
первые публичные лекции в Петербурге, из предметов университетского курса.
На кафедре переполненного зала появляются профессора Петербургского
университета, закрытого перед тем вследствие "студенческих беспорядков":
Кавелин, Костомаров, Спасович, Стасюлевич и другие. Лекции пользуются
чрезвычайным успехом, но, к сожалению, через два с половиной месяца
прекращаются, по почину группы распорядителей, делающей из этого
прекращения бесцельную и вредную для просвещения демонстрацию.
Александрийская площадь заключает в себе плохо содержимый сквер,
окруженный весьма неизящной чугунной решеткой. В нем, в особом павильоне,
помещается вафельное заведение госпожи Гебгардт, заседающей за прилавком в
своем национальном голландском наряде и в кружевном чепце над
металлическими бляхами на висках. Впоследствии она расширяет свои операции
и кладет основание Зоологическому саду.
Сзади возвышается прекрасное здание Александрийского театра. В то время
театр был, в сущности, единственным местом для выражения общественных
вкусов, настроений, симпатий и антипатий. Несмотря на то что в первой
половине пятидесятых годов репертуар состоял, за исключением классических
пьес, и то с большим цензурным разбором, из пьес псевдопатриотического
характера и водевилей, в веселую ткань водевиля, с необходимой его
принадлежностью - куплетами, вплеталась иногда ироническая шутка по поводу
того или другого общественного явления. Даже такой строгий критик, как
Белинский, не мог отказать некоторым из водевилей в признании такого их
достоинства.
Декорации в Александрийском театре были стары и постоянно, невзирая на
время и место действия, повторялись.
Бутафория была недостаточная и бедная. Освещение не удовлетворяло всем
требованиям сценической постановки.
Механические приспособления были довольно примитивны, но труппа в общем
своем составе была превосходная.
Братья Каратыгины, В. В. Самойлов, Брянский, Максимовпервый, Сосницкий