"Анатолий Фёдорович Кони. Совещание о составлении Устава о печати " - читать интересную книгу автора

до последнего времени. В этом применении, наряду с вполне понятными
случаями удержания периодической печати от оглашения обстоятельств, по
самому существу своему для пользы родины подлежащих временной тайне,
покуда они не отойдут в область истории, - сплошь и рядом налагалась
печать молчания на сообщения, в которых самый придирчивый взгляд не
усмотрел бы ничего, "quid detrimenti rei publicae capiat" (что могло бы
нанести ущерб государству - лат.). При этом забывалось, что, рядом с
печатным словом, связанным с нравственною и юридическою ответственностью и
возможностью незамедлительного опровержения, существует молва, питающаяся
клеветою и вымыслом, то летучая, то ползучая, под прикрытием темноты и
безопасности.
Благодаря статье 140 бывали периоды, когда газеты наполнялись передовыми
статьями, вынужденными тщательно обходить "злобу дня", и целыми столбцами
известий о юбилеях экзекуторов и архивариусов, - некрологами людей, вся
заслуга которых оказывалась состоящею в том, что пребывание их под судом
повелено не считать препятствием к получению ордена святого Владимира, -
бесконечными выписками из "Кронштадтского вестника" о начатии и окончании
судами мирной кампании, - сведениями о пожертвованиях 100 рублей в пользу
того или другого благотворительного общества и об экзаменах в школах
кройки и шитья.
Таким путем статья 140 сливалась незаметно со статьею 97 Цензурного
устава. Если последняя разрешает касаться "несовершенства существующих
постановлений лишь в специальных ученых рассуждениях, написанных тоном,
приличным предмету, и притом лишь в случае, если недостатки постановлений
обнаружились уже на опыте", то статья 140 могла широко применяться к тем
житейским явлениям, в которых сказывались эти несовершенства. Отсюда
являлся известного рода роковой круг, в силу которого, запретив говорить о
каком-либо печальном или безобразном явлении, взывающем к пересмотру
законодательства, можно было обеспечить незыблемость этого
законодательства, о недостатках которого, недознанных опытом, нигде ничего
не печаталось бы, как о запрещенном .по статье 140 Устава цензурного.
Возможность чрезмерно широкого применения последней статьи обратила на
себя своевременно, в 1873 году, внимание Государственного Совета. В
проекте-установлении содержащегося в этой статье правила министр
внутренних дел говорил о воспрещении касаться какого-либо дела или
вопроса. Но Государственный Совет дозволил прилагать "печать молчания"
исключительно к вопросам государственной важности и твердо установил:
источник запрещения - соображения высшего правительства, случаи запрещения
- исключительные и редкие и, наконец, практическую цель запрещения -
устранение опасных и сопряженных с вредом для государства последствий
нескромности.
Но на практике, при бесконтрольных и безапелляционных распоряжениях, все
эти условия исказились и потеряли свои прежние определенные черты.
Источник обратился из соображений высшего правительства не только в
усмотрение министра и притом не одних внутренних дел, а каждого министра,
но зачастую в просьбы и домогательства отдельных частных лиц; редкие и
исключительные случаи обратились в частые и обыденные, - последствия,
опасные и вредные для государства, стали в один ряд с последствиями,
несомненно, полезными для государства, так как ими освещалось истинное
положение дел или вред, наносимый тем или другим явлением нравственным