"Виктор Викторович Конецкий. Петр Ниточкин к вопросу о психической несовместимости" - читать интересную книгу автора

не совершил, но врезался в мою память. Он прыгнул выше корабельной мачты, а
был флегматичным котом.
Прибыл он к нам в бочке вместе с коробками фильма "Брильянтовая рука"
по волнам океана, как Царь Додон или царь Салтан - всегда их путаю. В бочке
котенок невозмутимо спал, и, как говорится, ухом не вел - ни когда спускали
бочку в волны с другого рыболовного траулера, ни когда швыряло ее по зыбям,
ни когда поднимали мы ее на борт.
За такую невозмутимость его и назвали Жмуриком, что на музыкальном
языке означает "покойник".
Был он рыж. Был осторожен, как профессиональный шпион-двойник: получив
один-единственный раз по морде радужным хвостом морского окуня, никогда
больше к живой рыбе не приближался. Когда начинали выть лебедки, выбирая
фал, Жмурик с палубы тихо исчезал и возникал только тогда, когда последняя,
самая живучая рыбина отдавала концы.
Прожил он у нас на траулере около года нормальной жизнью судового
кота -лентяя и флегмы. Но потом стремительно начал лысеть, а ночами то
жалобно, то яростно мяукать.
Грубоватый человек боцман считал, что единственный способ заставить
Жмурика не орать по ночам - это укоротить ему хвост по самые уши. Тем более
что у лысого Жмурика видок был, действительно, страшноватый. Однако
буфетчица Мария Ефимовна, которая была главной хозяйкой и заступницей
Жмурика, сказала, что все дело в его тоске по кошке. И командованием
траулера было принято решение найти Жмурику подругу.
Где-то у Ньюфаундленда встретились мы с одесским траулером. Двое суток
они мучили нас вопросами о родословной Жмурика, выставляли невыполнимые
условия калыма и довели Марию Ефимовну до сердечного припадка. Наконец
сговорились, что свидание состоится на борту у одесситов, время - ровно один
час, калым -пачка стирального порошка "ОМО". Родословная Барракуды - так
звали их красавицу - нас не интересовала, так как Жмурик должен был, как и
мавр, сделать свое дело и уходить.
Я в роли командира вельбота, Мария Ефимовна и пять человек эскорта
отправились на траулер одесситов. Жмурик сидел в картонной коробке от
сигарет "Шипка". Вернее, он там спал. Пульс восемьдесят, никаких сновидений,
никаких подергиваний ушами, моральная чистота и нравственная готовность к
подвигу. Но на всякий случай я взял с собой пятерых матросов, чтобы оградить
Жмурика от возможных хулиганских выходок одесситов -с ними никогда не знаешь
чем закончится: хорошей дракой или хорошей выпивкой.
Мы немного опаздывали, так как перед отправкой было много лишних, но
неизбежных на флоте формальностей. Например, часть наших считала неудобным
отправлять Жмурика на свидание в полуголом, облысевшем виде. И на кота была
намотана тельняшка, на левую лапу прикрепили детские часики, а на шею
повязали черный форменный галстук.
Накануне Жмурику засовывали в пасть вяленый инжир и шоколад, - впрочем,
перечислить все моряцкие глупости и пошлости я не берусь. Приведу только
слова наказа, которые проорал капитан с мостика: "Жмурик, так тебя итак!
Покажи этой одесситке, где раки зимуют!" Каким образом Жмурик мог показать
Барракуде зимовку раков, скорее всего не знал даже наш бывалый и скупой на
слова старый капитан.
И вот после неизбежных формальностей мы наконец отвалили.
Рядом со мной сидела помолодевшая и посвежевшая от волнения, мартовских