"Виктор Конецкий. Огурец навырез" - читать интересную книгу автора

формальность, и потому, Виктор Викторович, собирайте шмотки.
Через полчаса звонят и говорят, что ЦК тему Арктики приказало закрыть.
И так, мол, слишком много ужасов расписали про нее журналисты, и потому
хватит народ пугать. А вы, Виктор Викторович, и свои нервы поберегите. Ибо
теперь в ваших героических услугах не нуждаются, но от души,
глубокоуважаемый, благодарят и т. д. Вот тут я обозлился и серьезно. Закрыли
Арктику! Может, они думают, что Америку тоже закрыть можно?
В тот вечер я запил. Когда твои друзья-капитаны в проливе Лонга
выделывают смертельные кульбиты, а ты валяешься на диване и любуешься на
букет нарциссов, то... После первого поллитра в башке возникают такие
замыслы! Такие мелькают детали, слова, мысли, дерзкие поступки!... А не
позвонить ли секретарю парткома Балтийского морского пароходства Скопинцеву?
Брякну и скажу: Дурак ты набитый! В море мне надо, в море! Оно меня весь век
спасает, а ты что? Звони в обком! Что, в штаны наложил? Он спросит: Кто
говорит? А я: Все говорят!

1

Утро 09.00.
Настроение - в петлю. Да еще ночью сквозь щели прорвался комар. Он был
един, но дал прикурить. И снилась какая-то кладбищенская чертовщина.
Решил смыть кошмар и вонючий пот душем, хотя водные процедуры терпеть
не могу с рождения.
Но не успел.
Звонок. Звонок?
Кто это? Никого не может быть. Померещилось.
Звонок.
Телефон выключен.
Картинка - пейзаж, зимний, дорога к даче Пастернака в Переделкине -
косо висит...
Беру стул, лезу поправлять картину. Опасное дело, когда в брюхе или
крови омерзительный десятирублевый грузинский коньяк...
Я пошел на кухню и хлопнул вина. Слава Богу - не возникли рвотные
спазмы.
Опять звонок - длинный, наглый, настойчивый.
Горбовский, - решаю, - больше никто в такую рань прийти не может.
Накидывать халат и спрашивать кто там? не стал.
На пороге стоял господин. Трудная для словесного описания физиономия.
Раздобревшее лицо, пенсне, волнистые волосы. Овал мягкий, женственный.
Толстые губы и плотные плечи, твердые большие уши. Глазки маленькие, но
цепкие.
Вспомнилось, что мать Валентина Серова не могла сыну позировать -
тяжело было под пронизывающим, сосредоточенным взглядом, каким просвечивают
модель художники. И на автопортретах обычно взгляд у них получается
тяжеловатым для среднеарифметических нервов...
Ярко- красный галстук и темно-серая рубашка гостя отменно сочетались с
белизной чесучового, несколько старомодного костюма.
- Аверченко, - представился гость.
- Слушайте, вы же умерли... в тридцать седьмом году... в Праге...
- Это вас не касается. А умер я в двадцать пятом.