"Леонид Кондратьев. Отыгрывать эльфа непросто! " - читать интересную книгу автора

положил лук на колени. Если кто попытается набросится - обнаружу я его
(благодаря своему инфракрасному зрению и замечательному слуху) метров за
двести - это означает, что любой недружественный объект при попытке
подкрасться к моей тушке обзаведется парой дополнительных твердых тел в
организме. Даже если рассматривать вариант средневекового мира - бронебойный
наконечник прошьет любую из известных мне систем бронирования средневекового
личного состава. Ну может, кроме готического Максимилиановского доспеха
позднего рыцарства. Только вот представить ползущего на карачках в попытке
ко мне подкрасться рыцаря, дребезжащего и громыхающего многочисленными
деталями лат - было выше моего представления о дурдоме. Так что тактическая
вводная до утра была следующей - сидеть не дергаться и ждать восхода солнца,
при попытке посторонних товарищей наковырять в моем нежно-любимом тельце
дополнительных (не согласованных с генеральным планом строительства)
отверстий - отстреливаться, не вступая в ближний бой. В случае подкрадывания
офигевших с похмелья рыцарей или наступления обожравшегося мухоморами
гномьего хирда - брать ноги в свои свежекогтистые лапы и быстро-быстро
шуршать тапочками куда-нибудь подальше (разбираться по месту). В таком
положительном ключе я и остался изображать из себя подберезовик под елью.

Глава 4 Кто ходит в гости по утрам?

Утро, окрасившее нежным розовым цветом верхушки елей и разбудившее весь
наличный состав пернатых дивизий, принявшихся с радостью чирикать, вызвало в
моем случае громкий мат.
Мало того, что чвик каждой птички бил по ушам не хуже отбойного молотка
и захотелось заняться геноцидом всего живого в радиусе слышимости, так еще и
слабые лучи солнца, вызвавшие такое оживление в природе, ослепили меня почти
полностью.
Сразу вспомнилось замечательное ночное зрение и строки из литературы,
описывающие дроу как абсолютно не переносящих дневной свет созданий,
идеально приспособленных к полной темноте подземелий.
Громко зашипев, я выдал:
- Ssussun! Ssussun pholor dos!
И остолбенело застыл. В мозгу пронесся не перевод - нет, я точно знал
значение данной фразы. Знал и помнил, как перекатываются на языке шипящие
звуки темноэльфийского наречия.
С помощью небольшого усилия вытолкнул из своего теперь уже явно
неприспособленного для этого горла:
- Ссвет! Ссвет тебья ссабери!
Слова русского языка теперь ощущались как нечто выученное и давно
забытое. В мозгу проносились слова - предложения - куски текста и имя - имя,
такое родное знакомое, но вместе с тем вызывающее странное отторжение
частички души ответственной за воспоминания.
Перекатывая на языке звуки этого имени я продолжил сидеть на коленях,
покачиваясь из стороны в сторону от изумления и закрывая руками глаза:
- S'seshes Rilint'tar.
- Ссешес Рилинттар.
Громко захохотав, я поднялся с колен и подставил лицо встающему солнцу,
сквозь сомкнутые ресницы ощущая прикосновения нежных утренних лучей,
вызывающих у меня одновременно страх, присущий темному эльфу и наслаждение,