"Вячеслав Леонидович Кондратьев. Женька " - читать интересную книгу автора

- Я не разрешал вам садиться!
Она вытянулась; кривая полуусмешечка дрожала на ее губенках. Помявшись
немного, процедила:
- Извините, старший товарищ. Я ведь и вправду контуженая.
- Вижу, девонька, что нервов у тебя не хватает. Да и немудрено это, у
нас, мужиков, и то...
- Садитесь, - скомандовал Ушаков и сел сам. Женька опустилась на
скамейку. Солдат еще потоптался в проходе, потом махнул рукой:
- Ну, пошел я... Счастливо доехать.
- Тебе тоже. - Ушаков протянул ему руку. Они попрощались, и солдат
ушел.
Женька сидела надутая, отвернувшись к окну. Ушаков остыл, и стало ему
немного неловко: нашел кем командовать, несчастной девчонкой, у которой
нервишки, видать, совсем никуда. Он улыбнулся и добродушно сказал:
- Хватит дуться, Женя. Сама же виновата...
- Не выношу, когда на меня кричат. Поняли? И терпеть не могу людей,
которые обожают командовать. Вроде вас!
- Я как раз не из таких, Женя, но ты же хамила, а вот этого я терпеть
не могу, - сказал он спокойно, примирительным тоном. - Мир?
- Отдайте мне то, что взяли, и разойдемся, как в море корабли. Видеть
вас не хочу, - заявила она и опять отвернулась к окну.
- Нет уж, сейчас не отдам. Только у твоего дома.
- Я думала, хороший вы - разочарованно протянула она и опять
отвернулась к окну.
До самой Москвы они не разговаривали, а поезд пришел к вечеру. Было уже
темно, шел мелкий, колючий снег с ветром. Женька еще раз попросила отдать
пистолет, и, когда Ушаков отказал, она взорвалась, наговорила дерзостей, а
потом заявила, чтоб не смел он с ней идти, что без него обойдется, и, вырвав
свой вещмешок из рук Ушакова, бросилась от него чуть ли не бегом.
Он догнал ее, крепко взял за локоть.
- Не дури, Женька. Провожу домой и отдам твою игрушку. Так что не
рыпайся.
Она несколько раз попробовала вырваться, но увидев, что ничего не
выходит - его рука железно держала ее локоть, - вроде примирилась, и они
пошли пешком к Красным воротам, чтобы там сесть на троллейбус или автобус.
Ушаков с каким-то трепетом шел по московским улицам. Город был совсем
другим, чем в сентябре сорок первого, когда он покидал Москву, - затемнение,
войска на улицах, баррикады, пустынность, суровая напряженность жителей.
Сейчас горели фонари, много народа. Они с трудом сели в переполненный
троллейбус и всю дорогу стояли, прижатые пассажирами друг к другу. На
Женькином лице никаких чувств не выражалось и радости возвращения в родной
город не замечалось. Ему показалось, что ее даже раздражает обилие народа в
троллейбусе, и, когда ее толкали, на ее лице появлялось злое.
Женькин дом находился недалеко от автодорожного института, который
Ушаков окончил за два года до войны. Большой пятиэтажный дом, построенный,
наверно, в начале века, с просторным парадным подъездом, на высоком потолке
которого были нарисованы разные гербы, а по стенам - портреты великих людей,
в том числе и Вольтера. Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, они
остановились около двери Женькиной квартиры, и тут в лице ее что-то
дрогнуло.