"Вячеслав Леонидович Кондратьев. Женька " - читать интересную книгу автора - Я не разрешал вам садиться!
Она вытянулась; кривая полуусмешечка дрожала на ее губенках. Помявшись немного, процедила: - Извините, старший товарищ. Я ведь и вправду контуженая. - Вижу, девонька, что нервов у тебя не хватает. Да и немудрено это, у нас, мужиков, и то... - Садитесь, - скомандовал Ушаков и сел сам. Женька опустилась на скамейку. Солдат еще потоптался в проходе, потом махнул рукой: - Ну, пошел я... Счастливо доехать. - Тебе тоже. - Ушаков протянул ему руку. Они попрощались, и солдат ушел. Женька сидела надутая, отвернувшись к окну. Ушаков остыл, и стало ему немного неловко: нашел кем командовать, несчастной девчонкой, у которой нервишки, видать, совсем никуда. Он улыбнулся и добродушно сказал: - Хватит дуться, Женя. Сама же виновата... - Не выношу, когда на меня кричат. Поняли? И терпеть не могу людей, которые обожают командовать. Вроде вас! - Я как раз не из таких, Женя, но ты же хамила, а вот этого я терпеть не могу, - сказал он спокойно, примирительным тоном. - Мир? - Отдайте мне то, что взяли, и разойдемся, как в море корабли. Видеть вас не хочу, - заявила она и опять отвернулась к окну. - Нет уж, сейчас не отдам. Только у твоего дома. - Я думала, хороший вы - разочарованно протянула она и опять отвернулась к окну. До самой Москвы они не разговаривали, а поезд пришел к вечеру. Было уже пистолет, и, когда Ушаков отказал, она взорвалась, наговорила дерзостей, а потом заявила, чтоб не смел он с ней идти, что без него обойдется, и, вырвав свой вещмешок из рук Ушакова, бросилась от него чуть ли не бегом. Он догнал ее, крепко взял за локоть. - Не дури, Женька. Провожу домой и отдам твою игрушку. Так что не рыпайся. Она несколько раз попробовала вырваться, но увидев, что ничего не выходит - его рука железно держала ее локоть, - вроде примирилась, и они пошли пешком к Красным воротам, чтобы там сесть на троллейбус или автобус. Ушаков с каким-то трепетом шел по московским улицам. Город был совсем другим, чем в сентябре сорок первого, когда он покидал Москву, - затемнение, войска на улицах, баррикады, пустынность, суровая напряженность жителей. Сейчас горели фонари, много народа. Они с трудом сели в переполненный троллейбус и всю дорогу стояли, прижатые пассажирами друг к другу. На Женькином лице никаких чувств не выражалось и радости возвращения в родной город не замечалось. Ему показалось, что ее даже раздражает обилие народа в троллейбусе, и, когда ее толкали, на ее лице появлялось злое. Женькин дом находился недалеко от автодорожного института, который Ушаков окончил за два года до войны. Большой пятиэтажный дом, построенный, наверно, в начале века, с просторным парадным подъездом, на высоком потолке которого были нарисованы разные гербы, а по стенам - портреты великих людей, в том числе и Вольтера. Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, они остановились около двери Женькиной квартиры, и тут в лице ее что-то дрогнуло. |
|
|