"Вячеслав Леонидович Кондратьев. На станции Свободной " - читать интересную книгу автора

Возможно, скоро получу посылку...
- Не убивайтесь, - продолжала она улыбаться. - Умные люди на такие
мелочи внимания не обращают.
- Значит, и вы?..
- Значит, и я.
У Андрея отлегло от сердца, хотя он все же не представлял, что может
кому-то понравиться в этих уродливых обмотках. Он опять решил хвастнуть и
сказал, что уже купался.
- Вода, наверно, ужас какая холодная?
- Нормальная... Только очень сильное течение, против не проплывешь.
Немного ниже нашей точки есть небольшой остров. Так когда я к нему плавал,
меня чуть не пронесло мимо. А остров совсем первобытный, было очень
интересно бродить по нему. Даже казалось, что вдруг появятся какие-нибудь
доисторические чудовища...
Вспыхнувшее в вагоне желание поцеловать Надю сейчас, когда они
оказались одни в тамбуре, куда-то ушло. Ему было просто необыкновенно хорошо
стоять вместе с ней, говорить... Он начал рассказывать ей об одном вечере,
который не уходил из памяти. Капитан Иванов пригласил его и помкомвзвода
Сашку Новикова (тоже москвича) к себе, угостил трубочным табаком, который
курил сам, и после нескольких офицерских анекдотов времен первой мировой,
рассказанных капитаном, и ничего не значащих разговоров он вдруг нахмурился
и очень серьезно, без обычного для него двусмыслия, спросил, а не кажется ли
им, что в этом году придется и повоевать. Им nак не казалось. Тогда капитан
вздохнул: "Нет, ребятки, чует мое сердце - придется. Потому и не гоняю вас,
отдыхайте пока, набирайтесь силенок. Война тяжкая будет. Начнут немцы,
конечно, но и япошки могут тут зашевелиться".
- Неужели она все же будет? - спросила Надя.
- Не знаю. Сейчас, днем, когда солнышко светит, в это как-то не
верится, а вот ночами иногда задумываешься.
- Вы боитесь войны? - спросила Надя, потом засмеялась. - Чего я
спрашиваю: разве мужчина признается в этом? А вот я боюсь и не хочу ее, и
мне в этом не стыдно признаться, я ведь женщина.
- Наверно, я не боюсь ее, - серьезно сказал Андрей, так серьезно, что
она сразу же убрала улыбку. - И я не рисуюсь. Понимаете ли, я пока не могу
рассказать вам о себе все, скажу только, что после войны должно что-то
измениться. Я так думаю.
- Что изменится?
- Ну, не знаю конкретно, но что-то должно.
- А возможная смерть на войне? Ее вы тоже не боитесь?
- Смерть? Конечно, боюсь, - улыбнулся он, - но реально пока не могу ее
представить.
Они помолчали немного, потом Надя спросила, нравится ли ему Дальний
Восток.
- Нравится. Только он действительно очень дальний. Чувствуешь такую
оторванность от дома, какой никогда не ощущал. У нас на точке очень
красиво - река, сопки, дали...
- Да, такие просторы... Вот я не смогла бы жить в большом городе... в
свете неоновых реклам...
- А я урбанист. Большой город очень хорош, особенно вечерами. Я бывал в
Ленинграде, он красивее Москвы и как-то историчней, хотя Москва и много