"Василий Кондратьев. Сказка с западного окна (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

То, что старые романтики предполагали в далеком
прошлом или на том Востоке, которого после русских
географических открытий и завоеваний не осталось, теперь в
обновлении, роскоши и всемирности показалось на атлантическом
берегу, как Фата Моргана.
Этот город возник и наяву, в двадцать пятом году, в
Париже; записки о Выставке Декоративных Искусств составляют,
в каком-то смысле, исторические сведения об этой внутренней
столице. Она, действительно, была внутренней: само время
требовало того, чтобы кругосветное путешествие Поля Морана
напоминало прогулку по метрополису, город был, как большой
отель "палас", дома похожи на его номера люкс, замкнутые
павильоны. Павильоны коллекционера, до мелочей
инкрустированные Эмиль-Жаком Рульманном, признававшим только
уникальное исполнение и называвшего соперником старого
Рентгена: плетения немыслимых пород дерева, металлов, камней
и стекла. Покои, расписанные, затканные и отделанные
мастерами ателье Пуаре под сады Исфахана, так, что кажутся и
цветы, и пение птиц, и ветер. Бассейн, украшенный Арманом
Рато под летнюю усыпальницу персидского Агамемнона,
продолжали залы, по их стенам он пустил наперегонки золотых
ланей, лианы и обезьян, которые собирались к дверям, над ними
два пышно распустившиеся павлина, рядом такие же,
лаликовские, сияющие электричеством в стекле. За лаковой
ширмой шли комнаты, отделанные зеркалами, где книжные полки
оказывались баром, бар - туалетным столиком, кованый,
золоченый ларь - радиатором; можно было бесконечно блуждать в
этих маленьких лабиринтах, пока статуэтка танцовщицы не
ломалась пополам, выкидывая длинный язычок пламени для
сигареты. Героиня, заметил однажды сэр Сесил Битон, держит ее
так, как будто только что из постели, и хочет обратно.
Висячие сады, такие же, какие Эрте делал для
голливудского фильма, с фонтанами и галереями, вели в большой
зал, который шел в огромную золотую, зеркальную стену, по
которой, казалось, плывут черные тени кораблей, появляются
причудливые города, базарные площади, кувыркаются на жирафах
карлики, пролетают всадники в смерче, а воздушные шары
качаются, как привязанные. Этот зал был пустым, слуги
отказывались ходить мимо росписей Жозе-Мари-Серта.
В темном зеркале у Юркуна с вихрем искр проносится
целая панорама, а голос зовет, как новая Елена, и во сне
приходит фигурка маленькой дамы, "маленькой дамы" потерянной
в тысяче складок шелка, в блеске колец и ожерелий,
забронировавших, как сеть шлема средневековых рыцарей, даже
ее прохладное личико".

Жак Риго, не писавший романа, но завязавший его, уехал
в Нью-Йорк пакетботом, женился там на американской
миллионерше, спустя три года, покинутый ей и привыкший к
героину, застрелился в парижской клинике. Рональд Фирбенк, не