"Артур Конан Дойль. Неудачное начало (Перевод Г.Злобина)" - читать интересную книгу автора

комнаты, у окна, стояли две молодые леди в белом.
- Эй-эй, что такое? - воскликнул желчный мужчина. - Вы доктор
Уилкинсон, да?
- Да, сэр. Я доктор Уилкинсон.
- Так, так! Вы как будто очень молоды, гораздо моложе, чем я ожидал.
Однако вот Мэйсон - старик, а все же, кажется, не очень разбирается что к
чему. Наверно, стоит попробовать теперь с другого, так сказать, конца. Вы
тот самый Уилкинсон, который писал что-то про легкие?
Теперь все ясно! Два единственные сообщения, которые он послал в
"Ланцет" и которые были помещены где-то на последних страницах среди
дискуссий о профессиональной этике и вопросов насчет того, во сколько
обходится держать в деревне лошадь, - два эти скромные сообщения касались
именно легочных заболеваний. Значит, он не напрасно трудился. Значит,
чей-то взгляд остановился на них и имя автора было замечено. Кто после
этого осмелится утверждать, что труд может остаться невознагражденным!
- Да, я писал о легких.
- Ага! Ну, хорошо, а где же Мэйсон?
- Не имею чести знать его.
- Вот как! Странно. Он знает вас и ценит ваше мнение. Вы ведь не
здешний?
- Да, я приехал совсем недавно.
- Мэйсон так и сказал. Он не дал мне ваш адрес. Сказал, что сам
привезет вас. Но когда жене стало хуже, я навел справки и без него послал
за вами. Я послал и за Мэйсоном, но его не оказалось дома. Однако мы не
можем так долго ждать, бегите-ка наверх и принимайтесь за дело.
- Гм, вы ставите меня в весьма неловкое положение, - сказал доктор
Орас Уилкинсон неуверенно. - Насколько я понимаю, меня пригласили сюда на
консилиум с моим коллегой, доктором Мэйсоном. Мне вряд ли удобно
осматривать больную в его отсутствие. Я думаю, что лучше подождать.
- Подождать? Да вы что? Неужели вы думаете, что я позволю врачу
прохлаждаться в гостиной, в то время как моей жене становится хуже и хуже!
Нет, сэр, я человек простой и говорю попросту: либо вы немедленно идете к
ней, либо уходите.
Неподобающие обороты речи хозяина дома покоробили доктора. Хотя
человеку многое прощается, когда у него больна жена. Поэтому доктор
Уилкинсон удовольствовался сухим поклоном.
- Если вы настаиваете, я иду к больной, - сказал он.
- Да, настаиваю! И вот еще что: нечего простукивать ей грудь и прочие
штучки. У нее обыкновенный бронхит и астма и больше ничего нет. Можете ее
вылечить - милости просим. От всех этих простукиваний да прослушиваний она
только силы теряет, а пользы все равно никакой.
Доктор мог стерпеть личное неуважение, но когда неосторожным словом
задевали его святыню - профессию врача, он не мог сдержаться.
- Благодарю вас, - сказал он, беря шляпу. - Имею честь пожелать вам
всего хорошего. Я не хочу брать на себя ответственность за больную.
- Постойте, в чем дело?
- Не в моих правилах давать советы, не осмотрев пациента. Странно, что
вы предлагаете это врачу. Желаю вам всего хорошего.
Сэр Джон Миллбэнк был сугубо коммерческий человек и неукоснительно
придерживался коммерческого принципа: чем труднее заполучить что-либо, тем