"Артур Конан Дойл. Капитан "Полярной Звезды"" - читать интересную книгу автора

бедняки, возвращаясь, находят своих голубушек на содержании прихода. Если
благодаря мне вы попали в настоящее положение, то ведь и барышами бывали
обязаны мне. С успехом мы смело рисковали раньше, так что теперь, когда
наш риск завершился неудачей, у нас нет основания плакать об этом; в
крайнем случае мы можем по льду достигнуть земли, сделать запас тюленей,
которого будет достаточно для нашего пропитания до весны. Хотя до этого не
дойдет, так как вы увидите берег Шотландии прежде, чем пройдут три недели.
В настоящее время всем придется перейти на половинный паек, и ни для кого
не будет послабления. Мужайтесь, и вы выйдете невредимыми из этой
опасности, как раньше выходили невредимыми из многих других.
Эти немногие простые слова капитана произвели чудесное действие на
команду. Его прежняя непопулярность была забыта, и старый гарпунщик, о
котором я уже упоминал, говоря о его суеверии, прокричал три раза "ура", к
которому искренно присоединились все люди.
16-го сентября. Ветер перешел в северный в течение ночи, и есть кое-какие
признаки, что он разгонит лед. Люди в хорошем настроении, несмотря на
скудный порцион, на который их перевели. Пары поддерживаются в машинном
отделении, так что не может быть никакого замедления в случае, если явится
возможность уйти. Капитан в приподнятом настроении, хотя все еще сохраняет
то дикое "зачарованное" выражение, о котором я уже упоминал. Этот взрыв
веселости смущает меня больше, чем его прежняя мрачность. Я не могу понять
этого. Мне кажется, я упоминал раньше о том, что одна из его странностей
заключается в том, что он никогда не позволяет никому входить в свою каюту
и сам делает свою постель и все остальное. К моему удивлению, он дал мне
сегодня ключ и просил меня спуститься в его каюту и взглянуть который час
на его хронометре, в то время, как он измерял высоту солнца и луны. Это
простая маленькая комната, в которой стоит умывальник и имеется несколько
книг, во никаких предметов роскоши, кроме нескольких картин на стенах.
Большинство из них маленькие, дешевые олеографии, но между ними одна
акварель, изображавшая голову молодой дамы, привлекла мое внимание. Это
был портрет, а не один из тех фантастических типов женской красоты,
которые особенно нравятся морякам. Ни один художник не мог бы создать из
своей собственной головы такую странную смесь силы характера и слабости.
Томные, мечтательные глаза с длинными ресницами и широкий низкий лоб,
которого не коснулись мысль и забота, представляли сильный контраст с
резко очерченным, выдающимся подбородком и резкими очертаниями нижней
губы. Внизу на одном из углов портрета было написано: "М. Б. 19 л.". Мне
показалось почти невероятным, чтобы кто-нибудь в течение короткого времени
девятнадцати лет существования мог развить такую силу воли, какая была
отпечатана на этом лице. Она должна быть необыкновенной женщиной. Черты ее
лица так околдовали меня, что хотя я бросил только мимолетный взгляд на
них, я мог бы, если бы умел рисовать, воспроизвести их, линия за линией,
на этой странице дневника. Я хотел бы знать, какую роль она играла в жизни
нашего капитана; он повесил ее изображение в конце своей койки, так что
его глаза постоянно покоятся на нем. Будь он менее скрытый человек, я мог
бы позволить себе некоторые замечания насчет этого предмета в разговоре с
ним. Из других вещей в его комнате нет ничего достойного упоминания:
форменные сюртуки, складной стул, маленькая зрительная труба, табакерка и
большое количество трубок, между ними восточная, которая, кстати сказать,
проливает некоторый свет на рассказ мистера Мильна о его участии в войне,