"Артур Конан Дойл. Капитан "Полярной Звезды"" - читать интересную книгу автора

в умы первых последователей Магомета наклонность преклоняться перед роком.
Тревоги, вызываемые привидением, производят весьма дурное впечатление на
капитана. Я боялся, что это происшествие подействует возбуждающим образом
на его чувствительный ум, и старался скрыть от него эту нелепую историю,
но, к несчастию, он случайно слышал, как один из людей намекнул на нее
другому, и настоял на том, чтобы ему все рассказали. Как я и ожидал, все
его скрытое сумасшествие обнаружилось в самой резкой форме. Почти
невероятно, что это тот же самый человек, который прошлою ночью вел со
мною философский разговор, причем обнаружил тонкое критическое чутье и
величайшее хладнокровие в суждениях. Он ходил взад и вперед по шканцам
подобно тигру, запертому в клетке, останавливаясь по временам, чтобы
развести руками с печальным жестом и посмотреть нетерпеливо на лед. Он
постоянно говорил сам с собою и раз закричал: "Недолго, недолго ждать,
дорогая!"
Бедный малый! Грустно видеть славного моряка и образованного джентльмена
доведенным до такого состояния и думать, что воображение и иллюзии могут
подавлять ум, для которого действительная опасность - только соль жизни.
Был ли когда-нибудь человек в таком положении, как я - между безумным
капитаном и духовидцем штурманом? Я иногда думаю, что я единственный
человек в своем уме на судне, кроме, может быть, второго механика, который
представляет из себя род жвачного животного и не потревожился бы нисколько
из-за всех чертей Красного моря, лишь бы только они оставили его в покое и
не привели бы в беспорядок его инструментов.
Лед быстро трескается, и весьма вероятно, что завтра утром мы будем в
состоянии отправиться в путь. Дома подумают, что я все выдумал, когда я
расскажу им все странные вещи, которые здесь случились со мною.
12 часов ночи. Я пережил сильный страх, хотя чувствую себя теперь крепче,
благодаря стакану водки. Однако, я еще почти не пришел в себя, о чем может
засвидетельствовать мой почерк. Дело в том, что я прошел через странное
испытание и начинаю сомневаться, был ли я прав, называя всех на корабле
сумасшедшими потому, что они открыто говорили, что видели вещи, которым
мой рассудок отказывался верить! Фи! Я дурак, что позволяю такой безделице
волновать себя; и, однако же, после всех тревог, она имеет особенное
значение, так как я не могу больше сомневаться ни в рассказе мистера
Мансона, ни в рассказе помощника штурмана теперь, когда я испытал то, над
чем раньше обыкновенно насмехался.
В конце концов, не было ничего особенно страшного, только крик, и больше
ничего. Я не могу ожидать, чтобы тот, кто будет читать этот дневник (если
только кто-нибудь когда-нибудь будет читать его), отнесся с полным
сочувствием к моим ощущениям или пережил впечатление, которое случившееся
произвело на меня. После ужина я вышел на палубу, чтобы покурить перед
сном. Ночь была очень темная, такая темная, что стоя под баркасом, я не
мог видеть офицера на мостике. Я думаю, что уже упоминал о необыкновенной
тишине, которая господствует в арктических морях. В других частях света,
как бы они ни были пустынны, всегда бывает легкая вибрация воздуха -
какой-нибудь слабый глухой шум, происходит ли он от отдаленных поселений
людей, или от листьев деревьев, или от крыльев птиц, или даже от шелеста
травы, покрывающей землю. Можно не чувствовать присутствия в воздухе
звука, но тот ошибся бы, кто стал бы отрицать его существование. Только
здесь в этих арктических морях эта настоящая бездонная тишина предстает