"Артур Конан Дойл. Из камеры № 24" - читать интересную книгу автора

И затих. Только на пол что-то капало да шлепало.
Выскочил я из своей щели и кинулся в другую комнату, а самого так и трясет
от страха.
Старик как-то провалился в кресле; халат его сбился кверху, точно у него
на спине огромный горб вырос, голова с золотыми очками, которые все еще на
носу сидели, наклонилась набок, а рот открыт, словно у мертвой рыбы. Я не
видел, откуда шла кровь, но слышал, как она еще капала на пол.
За спиной старика стояла она, и свет падал прямо ей в лицо. Губы были
сжаты, глаза сверкали, и на щеках даже краска появилась. Только этого-то
как раз ей и не хватало, чтобы стать самой красивой из всех барынь, каких
мне только на своем веку видать приходилось.
"Покончили с ним?" - спросил я.
"Да, - ответила она совсем спокойно, - теперь я с этим покончила".
"Что вы будете делать? Ведь вас осудят за убийство, это уж наверняка".
"За меня не беспокойтесь. Мне незачем жить и не все ли мне равно! Помогите
мне посадить его в кресле прямо. Очень уж страшно видеть его в таком
положении".
Так я и сделал, хоть и похолодел весь, как до него дотронулся. На руку мне
попала кровь, и жутко мне от нее стало.
"Теперь, - сказала она, - вы можете владеть этими медалями, как всякий
другой. Берите их и уходите".
"Не надо мне их! Только бы мне отсюда выбраться поскорее. Никогда я еще я
в такие дела не попадал".
"Вздор! - сказала она. - Вы пришли сюда за медалями, и вот они в вашем
распоряжении. Почему вам их не взять? Никто ведь вам не мешает".
Мешок еще был у меня в руке. Она открыла ящик, и мы живо вместе набросали
в мешок штук сотню. Все они были из одного ящика; но ждать других я уж был
не в силах и бросился к окошку. После всего, что я в этом доме видел и
слышал, мне казалось, что и воздух-то в нем какой-то отравленный. Глянул я
назад, смотрю, стоит она - высокая, стройная, точно такая же, как в первый
раз я ее увидал. Махнула она мне приветливо рукой, я ей тоже - и выпрыгнул
в окно на песчаную дорожку.
Благодарю Бога, что, положа руку на сердце, могу считать себя невиновным в
убийстве; но если бы я умел читать в сердце и в мыслях этой женщины, то,
пожалуй, было бы иначе. Если бы я понимал, что было спрятано за ее
последней улыбкой, то в доме вместо одного трупа наверное осталось два. Но
в ту пору у меня в мыслях только и было, как бы поскорее удрать да
подальше. А что она мне петлю на шею надевает, - этого мне и в голову не
приходило. Не успел я и пяти шагов отойти от дома по знакомой дорожке, как
вдруг слышу крик, да какой! Кажется, весь приход от него проснуться мог.
Да еще, да еще!
"Разбойники! - кричит, - Убийцы! Убийцы! Помогите!" В тихую-то ночь эти
крики летели, летели и звонко разносились по всей округе. Визгом этим
ужасным мне голову так и просверлило. Мигом замелькали огни, начали
хлопать окна и не только в доме, что был позади, но и в службах, и на
конном дворе, которые были передо мною. Как пуганый заяц пустился я наутек
по аллее, но не успел еще добежать до ворот, - слышу там стук: их кто-то
запирает. Сунув мешок с медалями под кучу хвороста, попробовал я бежать
через парк; но кто-то увидел меня при свете месяца, и человек шесть
погнались за мною, да еще собак пустили. Залез я под терновник, скорчился