"Подземелья Редборна" - читать интересную книгу автора (Доннел Тим)

ГЛАВА 6

Праздник Изобилия Митры исстари был для жителей Мэноры и всего герцогства Бергхеймского самым радостным событием года. Земледельцы собирали урожай, пастухи подсчитывали подросший приплод, и все они возносили моления Митре о даровании благ на будущий год.

Браки, заключенные сразу после праздника, считались самыми крепкими и счастливыми. Поэтому еще много дней после совершения всех обрядов и церемоний, посвященных Пресветлому Митре, город и вся провинция праздновали бесчисленные бракосочетания. Но в этом году, несмотря на обычное оживление, царившее в Мэноре накануне праздника, все же чувствовалось какое-то напряжение, смутная тревога, ожидание несчастья. Город по-прежнему жил, торговал, улицы полнились народом, но не слышно было ни громких голосов, ни смеха. Сидя в харчевнях, горожане о чем-то тихо переговаривались, сокрушенно качая головами, а в разговорах только и слышалось упование на справедливость Всеблагого Митры, который не допустит такой напасти.

Ферндин — вот было имя, растревожившее весь город, имя этой напасти, которой, как чумы, боялись все жители. Герцог, их мудрый молодой герцог Оргельд, который преобразил все герцогство за такое еще недолгое время своего правления, вдруг стал послушной игрушкой в руках безродного проходимца! Куда подевались его спокойствие и рассудительность в делах правления, где теперь его мудрые приговоры в делах суда! Нескончаемые пиры, охоты, бешеный разгул — и все дела в забросе, а если что и приходится решать, то герцог сначала спрашивает совета у своего незаменимого Ферндина, а потом повторяет его слова как результат собственной мудрости.

И вот теперь Ферндин собирается участвовать в Большом Турнире! Когда эта новость облетела город, он стал похож на растревоженный муравейник. Ведь Турнир, вернее, победа на Турнире, посвященном Всемогущему Митре, — единственная возможность для низкорожденного обрести титул, который в ином случае передавался только по наследству. В Турнире могли принимать участие воины любого звания — графы, бароны, а также простолюдины. И тот, кто становился единственным победителем, считался избранником Митры. Если в жилах победителя текла благородная кровь, герцогская награда придавала больший вес его титулу и преумножала его богатства. Если же Митра даровал победу простолюдину — тот сразу же становился благородным рыцарем, а титул и богатство, которые он при сем получал, делали его влиятельным человеком.

Этого и добивался Ферндин. Без титула и поместий он был подобен легкой щепке, пляшущей на гребне волны. В любой момент герцогский каприз или происки придворных могли вышвырнуть его прочь из дворца, а вот если бы у него был титул… О, тогда он мог бы побороться с любыми недоброжелателями! Закрепить то, чего уже добился, и стать главным советником герцога по государственным делам, заняв то место, которое занимал когда-то барон Дисс из Редборна. А дальше…

Дальше — он стал бы истинным правителем Бергхейма, вертя герцогом, как красивая любовница вертит старым сластолюбцем…

Это видели и чувствовали все — и приближенные герцога, и простой народ. Праздник Митры приближался, как громадная грозовая туча, и было неизвестно, пройдет ли гроза стороной или спалит своими молниями весь город.

Такую удручающую картину нарисовал перед Конаном красноречивый Бёрри, когда они вечером возвращались в харчевню старого Лиса. И Конан, в глаза не видевший ни молодого герцога, ни коварного Ферндина, уже вполне отчетливо представлял своего будущего противника. Рассказав все это, Бёрри на мгновение остановился и спросил:

— Теперь понял, почему мастер Кларс смотрел на тебя такими глазами?! Руку даю на отсечение, воинов, подобных тебе, не будет на этом турнире! Поверь бродяге Бёрри, я ведь много лет смотрю эти состязания! Господа прекрасно владеют оружием, но все они узки в кости, ни у кого из них нет таких широченных плеч и могучих рук, как у тебя! А простолюдины вообще редко суются на эти турниры — ведь правила здесь достаточно жестоки: воинам дозволяется сражаться до смертельного исхода. В последние годы многие бойцы предпочитают признать себя побежденными, чем лишиться жизни, но все же… Кому из простых воинов захочется рисковать головой, сражаясь с ловким рыцарем, с детства приученным сидеть на коне и каждый день упражняющимся в боевых искусствах! Но ты… Таких молодцов Мэнора, пожалуй, еще не видала, и, может, это сам Митра привел тебя сюда в нынешнем году!

Он задумался и шел молча всю дорогу до постоялого двора. У ворот Бёрри сказал:

— Я сейчас к Лису не пойду, а то потом мне будет уже не выбраться к моей красотке! Завтра утром жди, я за тобой заскочу, пойдем ковать твоего жеребца! А ты, малец, посвети-ка теперь мне, чтобы ненароком не споткнуться по дороге! — И, подтолкнув мальчишку с факелом, он скрылся за углом.

Умывшись на заднем дворе и как следует закусив в компании крестьян, собиравшихся удачно поторговать после праздника, Конан отправился наверх, попросив хозяина разбудить его пораньше. Но, проснувшись наутро от довольно увесистых тумаков и нехотя открыв глаза, он, к своему удивлению, увидел Бёрри, сияющего чистотой своего наряда. Рыжие его волосы были чисто вымыты и светились в солнечных лучах, словно пламя костра.

— Давай-давай, просыпайся! Я нарочно вышел пораньше, чтобы поквитаться за вчерашнее! Ты, приятель, тоже спать будь здоров. Еще немного — и кувшин опрокинулся бы на твою голову!

Конан сгреб его в охапку и повалил на ложе, которое застонало и заскрипело от их возни.

Но запах горячего жаркого, разливавшийся по комнате, привлек внимание киммерийца, и, пару раз стукнув Рыжего подушкой, он быстро сел за стол.

— Ты, наверное, сыт: не может быть, чтобы вдовушка отпустила тебя на голодный желудок!

— Ну, нет, не думай, что все это только для тебя! Я так торопился, что толком и не поел, к тому же она все время требовала поцелуев, и я несколько раз чуть не подавился — такая еда, сам знаешь, не в прок!

— А как же твоя безрукавка? Что теперь будет с рукавами? А штаны, ты о них подумал?! Нет, я ничего тебе не оставлю, сиди тихо и украшай мою трапезу своим великолепием!

— Эх, киммериец, молод ты еще так говорить о Рыжем Бёрри! Что ты, собственно, обо мне знаешь? Ничего! Смотри, как едят знатные господа, и Рыжий Бёрри в том числе!

И он, подсев к столу, начал есть так важно и чинно, не проливая ни капли соуса и не пачкая рук, что Конан, забыв про жаркое, с восхищением уставился на своего приятеля. Изящным движением Бёрри поднял кубок и стал медленно пить вино небольшими глотками. Этого Конан вынести уже не смог — Бёрри, пьяница Бёрри цедит вино, как старый барон на поминках! Мощный хохот сотряс стены комнаты, и Бёрри, не выдержав, отставил кубок и тоже захохотал.

Наскоро покончив с едой, они поспешили оседлать лошадей и отправились к мастеру Кларсу.

— Пусть-ка он заодно и мою легконогую Зольду перекует, а то начнется праздник, потом турнир, и неизвестно, что и как там еще будет… — рассудительно заметил Бёрри.

Они галопом промчались по утренним улицам и остановились у знакомых ворот.

Мастер уже ждал их и, когда мальчишки увели лошадей в кузницу, сказал:

— Они там сами все сделают! А я ведь так и знал, Рыжий, что ты приведешь ко мне свою красавицу кобылку. Ну, пошли, кое-что посмотрим!

И они направились комнату, где на стенах было развешано оружие. Там их ждал высокий темноволосый юноша с серьезными глазами.

— Это мой старший сын, Риальт. Если хочешь, он будет твоим оруженосцем. Ну а теперь — за дело. Давай, киммериец, надевай доспехи!

Сразу же, как только они вошли в комнату, Конан заметил в углу, где вчера грозно топорщились секиры, аккуратно разложенные на широкой лавке готовые доспехи. Их размеры и отделка не оставляли места сомнениям: они были сделаны именно для киммерийца. Значит, мастер и его работники не спали всю ночь, торопясь выполнить заказ к утру.

Конан подошел к лавке и со знанием дела стал осматривать доспехи. Он сразу же оценил и плотное тонкое плетение колец, из которых была собрана кольчуга, и удобные пряжки, и латы, которые надежно защитят тело, не стесняя движений. Тут же на лавке лежали большой тяжелый щит с изображением солнечного диска и сияющий меч с массивной рукоятью.

Рядом с мечом мастер положил ножны с богатой золотой насечкой.

Облачившись с помощью Риальта, очень ловко застегнувшего все пряжки, в свои новые доспехи, Конан с удовольствием прошелся по комнате. Он любил это ощущение железной тяжести на своем теле — так он еще острее чувствовал свою силу, и кровь невольно вскипала в жилах от предвкушения битвы.

Мастер подал ему щит, и Конан, вынув меч из ножен, несколько раз со свистом взмахнул им в воздухе.

— Мне кажется, что я родился в этих доспехах! Мастер Кларс, ты — король всех оружейников! Ну, теперь-то я потешусь на Большом Турнире, посмотрю, что за рыцари сражаются во имя Светлого Митры!

— Но сначала ты опробуешь оружие и доспехи в схватке со мной. Не надо, чтобы тебя раньше времени видели на Священном Ристалище — там сейчас множество приезжих рыцарей пробуют свои силы и хвастают ловкостью на потеху простому народу. У проклятого Ферндина развелось слишком много прихвостней, и они тоже наверняка вертятся там, высматривая слабые места противников. Никто не знает, каков он в бою, говорят всякое — и что владеет мечом, как знатный рыцарь, и что не выдержит первого же поединка. Но я не сомневаюсь, что противник он опасный! А сейчас, Риальт, проводи гостей на задний двор и скажи подмастерьям, чтоб туда не совались — иначе шкуру спущу! Подождите меня там, я скоро приду.

Конан еще вчера понял, что ему предстоит не просто герцогский турнир, а нечто гораздо более серьезное и опасное. А после суровых слов мастера Кларса предчувствие смертельной схватки жаркой волной прошло по всему телу, заставив руки крепче сжать кожаные петли щита и рукоять меча, ноги — напружиниться, а глаза — вспыхнуть голубыми холодными искрами.

То, что мастер Кларс назвал «задним двором», было идеально ровной площадкой, со всех сторон огороженной крепким деревянным барьером. Здесь можно было опробовать коня, доспехи или провести настоящий бой, не опасаясь лишних глаз — со всех сторон площадку окружали глухие стены построек и высокие деревья густого сада.

Сюда и привели конюхи могучего вороного жеребца и игривую гнедую кобылу. На спине жеребца красовалась плотная попона, защищавшая бока и ноги благородного животного. На его голову был надет налобник с прорезями для глаз, а кожаному седлу с позолоченными стременами мог бы позавидовать любой барон. Конь нетерпеливо скреб землю копытом и тряс головой, позвякивая уздечкой. Конан обошел вокруг него, любуясь упряжью. Все было сделано на редкость добротно, украшено чернью и блестящими металлическими накладками. Осмотрев подковы и оценив чистую работу кузнецов, аккуратно подпиливших копыта, он, несмотря на тяжелые доспехи, легко вскочил в седло и пару раз проехал по кругу, проверяя, все ли удобно. Конь, словно разделяя удовольствие своего хозяина, бежал по площадке, словно не чувствуя на широкой спине тяжести седока.

Бёрри, стоя рядом со своей кобылой, любовно похлопывал ее по крутой шее и восхищенно приговаривал:

— Ай да старина Кларс, надо же, за одну ночь все сделал! Ну, Ферндин, теперь берегись!

Конюхи вывели во двор еще одну лошадь, для мастера Кларса. Широкая в кости, золотисто-рыжая кобыла смирно стояла, пока на нее надевали сбрую. Из неприметной боковой двери вышел сам мастер, облаченный в доспехи. Они, как видно, побывали во многих схватках здесь, на заднем дворе, их отделка, когда-то богатая, изрядно побилась и помялась, но меч, висевший в ножнах у бедра Кларса, производил нешуточное впечатление.

— Ну, киммериец, сейчас ты мне покажешь, на что способен! Правда, сила у тебя такая, что ты ненароком можешь и пришибить старого Кларса, но здесь — не герцогское ристалище, держись спокойно и хладнокровно! Давай, начали! — Он взял из рук сына шлем, надел на голову, вскочил на лошадь и отъехал в противоположный конец двора.

Подмастерья, не в силах сдержать любопытства, подглядывали за ними из-за чуть приоткрытых дверей и углов хозяйственных построек. Звон стали, топот копыт и резкие выкрики мастера Кларса, требовавшего от Конана все новых приемов боя, заглушали их восхищенные голоса. Но, когда мастер остановился и отдал щит Риальту, их тут же словно ветром сдуло.

Сняв шлем и тряхнув слипшимися от пота волосами, мастер, отдышавшись, подъехал к Конану:

— Вижу, ты — прирожденный воин, как я — прирожденный оружейник! Я еще не встречал человека, который владел бы всеми приемами, какие ты мне показал! Слезай с коня, раздевайся, а я пошлю Риальта к Лису: с сегодняшнего дня ты — мой гость! И не спорь, не спорь — так для тебя будет лучше. Я и сам люблю Старого Лиса, пропустить у него стаканчик — настоящее удовольствие, но постоялый двор — это постоялый двор, войти туда может всякий. Думаю, ты меня понимаешь. Эй, Бёрри, поставь свою Зольду в мою конюшню и тоже перебирайся сюда — я предупреждал, что теперь ты мой: хватит, потешил гуляк в харчевне!

Он спешился, и конюхи тут же приняли повод его спокойной лошади. Горячий вороной жеребец, все еще возбужденный схваткой, ржал и пытался встать на дыбы, но и его вскоре увели со двора.

Риальт помог снять доспехи и, передав их подбежавшим мальчишкам-ученикам, отправился в заведение Старого Лиса. Мастер Кларс, Конан и Бёрри не спеша шли по саду, и оружейник говорил:

— Я хорошо знаю молодого герцога и характер его изучил достаточно. Он горячий, вспыльчивый, но, когда это нужно, сохраняет непоколебимое спокойствие и выдержку. Он всегда знал, чего хочет, и мог этого добиться. А теперь вдруг все полетело кувырком, появился этот Ферндин — и герцога как подменили! Нет, тут дело нечисто! Я даже думаю, не обошлось без колдовства. Ты, киммериец, будь начеку, у тебя нынче страшный противник! Эх, если бы я мог дать в придачу к своей силе свою ненависть! Если бы мог!