"Подземелья Редборна" - читать интересную книгу автора (Доннел Тим)

ГЛАВА 19

Не нравится мне все это… — Голос Рыжего Бёрри вывел Конана из оцепенения. — Не нравится, а ехать туда все равно придется… Вот тебе лошадь, держи поводья. Правда, она не чета твоему коню, да уж какая есть! Эх, жаль вороного, добрая была животина! — Да, Рыжий, ехать придется, надо разыскать те подвалы, про которые говорила старая Мергит. — Конан похлопал ладонью по крупу чалой кобылы, которую поймал для него расторопный Бёрри. — И чем только они кормили своих лошадей! Доходяга, да и только! Хорошо, если до замка довезет, а уж как возвращаться буду — ума не приложу… Разве что в деревне коня купить, тамошние лошади добрые. Ну, поехали, видишь, они остановились, похоже, нас ждут!

Конан вскочил в седло, и они потрусили к мосту, где их поджидали таинственные черные всадники. Увидев, что киммериец следует за ними, они снова не спеша поехали к замку. Услыхав за спиной топот копыт, Конан обернулся — Альграс и еще несколько человек из деревни догоняли их, как видно не очень-то доверяя невесть откуда взявшимся рыцарям. Так они и двигались двумя небольшими отрядами: впереди — черные воины в развевающихся плащах, торжественно, как самую дорогую добычу, несущие на острие копья голову Ферндина, и поодаль — Конан, Рыжий Бёрри и десяток охотников из Бенты.

Замок приближался, его могучие темные стены, казалось, не были сложены человеческими руками, а сами по себе выросли когда-то из земли, как дуб вырастает из желудя. Конан смотрел на серые, источенные временем камни и чувствовал в душе прежнюю тяжесть и тревогу.

Когда он ехал сюда, думал, что, как только его меч пронзит врага — душа сразу успокоится, и на сердце станет легко. Но оказалось, убить врага — это еще не все, путь не пройден, покой не обретен.

Прогрохотав копытами по толстым брусьям подъемного моста, всадники скрылись за створкой полуоткрытых ворот. Конан, Бёрри и все остальные следом за ними тоже въехали во двор. Собравшись посередине, они удивленно оглядывались — черные всадники исчезли, как будто их никогда и не было. Бёрри первый заметил в углу двора слуг, лежавших вповалку с посиневшими, искаженными смертной мукой лицами. Соскочив с коня, Альграс подбежал к ним и бережно приподнял голову рыжеволосой девушки:

— Лаема! Это Лаема, дочь моего соседа! О Митра, что он с ними сделал?! Какие страшные, распухшие у них лица! Только по волосам и можно узнать…

Конан приблизился, вглядываясь:

— Это яд, Альграс! Проклятый Ферндин был одним из служителей Черного Сета, а яды они любят больше всего… Я много раз видел, как умирают от такой отравы. Лучше удар меча прямо в сердце! Смотри, вон еще две девушки и… Бёрри, иди скорей сюда!

Рыжий подбежал к киммерийцу и, проследив за его взглядом, негромко присвистнул:

— Вон оно что… Ну, по правде говоря, я так и думал! Значит, Мергит…

— Да, это ее псы, и если бы не они, нас бы, наверно, здесь не было. Он, похоже, ждет нас!

Огромный черный пес, едва различимый в тени навеса, стоял у небольшой приоткрытой двери, не сводя с киммерийца горящих глаз.

— Клянусь Кромом, в этом обличье они мне нравятся больше, а, Рыжий? Ну, двинулись. — Конан повернулся к силачу-охотнику: — Альграс, пойдешь с нами, а остальные пусть подождут во дворе. Да прихвати где-нибудь крепкую веревку и факел — я думаю, нам все это пригодится.

Киммериец решительно двинулся вглубь двора, туда, где черной тенью мелькнул пес, быстро скрывшийся за дверью. Подождав Бёрри и Альграса, Конан пригнул голову и вошел в узкий коридор. К его удивлению, невдалеке, там, где ход разбегался в разные стороны, горел факел, воткнутый в щель между камнями кладки. Рассыпая искры, киммериец вытащил его оттуда и осмотрелся, пытаясь понять, куда идти дальше. Левый коридор уходил в темноту, и даже света двух факелов недоставало, чтобы разглядеть, куда он ведет, да и правый коридор был ничуть не лучше.

— Мергит говорила, что погреба находятся в западном крыле. Эй, Альграс, ты бывал когда-нибудь в замке? — Голос киммерийца гулко разносился по пустым переходам.

— Бывать-то бывал, да не здесь, а в господских покоях, когда барон Дисс давал распоряжения насчет охоты. А куда мы идем? Скажи, что ты ищешь, может, я и соображу!

— Где могут быть заброшенные винные погреба? Над ними должны быть парадные покои для самых важных гостей…

— А, это в том конце, где находится королевская опочивальня. Ну, тогда нам надо идти под левому коридору, он, кажется, ведет как раз в ту сторону.

Обнажив мечи, они осторожно двинулись вперед. Темнота расступалась перед светом факелов, узкий коридор долго вилял, как горная тропа, и уперся наконец в запертую дубовую дверь.

— Тра-ля-ля, — разочарованно пропел Бёрри, — забрели, да не туда! Эх, песик, песик, что же ты не показал, куда идти! Придется возвращаться.

— У тебя, Рыжий, как всегда, только «тра-ля-ля»  на уме. Посмотри-ка лучше под ноги да скажи, что это такое. — Конан, упершись плечом в створку, внимательно разглядывал темные пятна на полу. Альграс, подойдя ближе, посветил факелом.

— Сдается мне, что это кровь, и совсем свежая, — охнул Бёрри. — Как будто несли прирезанного барана… — Он вдруг побледнел и осекся. — А дверь-то, дверь почему заперта? Они что, прямо насквозь прошли?!

— У тебя, Рыжий, после драки голова как-то плохо варит. Сам ведь догадался, что это были за рыцари, а теперь удивляешься: как прошли, как прошли! Держи-ка лучше факелы, а мы с Альграсом толкнем — не может быть, чтобы за столько лет петли не проржавели и кладка не ослабла… Давай-ка навались!

Они вложили мечи в ножны и изо всех сил уперлись в дубовую створку. Та затрещала, но не поддалась.

— А ну-ка еще разок, налегай! Нет, так не пойдет, по-другому надо.

Они отошли на несколько шагов и, разбежавшись, сильно ударили плечами в потемневшее дерево — вывороченные камни посыпались под ноги, дверь с треском сорвалась с петель и рухнула на пол.

— Рыжий, быстро давай факел, посмотрим, что там дальше!

Переступив через порог, они оказались в небольшой комнате без окон. Посередине стоял стол, покрытый толстым слоем пыли, а на нем горел крошечным огоньком маленький светильник. Жалкий язычок затрепетал от потока воздуха, проникшего из коридора, и чуть не погас.

— Помилуй нас Митра, ну и дела! — пробормотал Альграс. — Знаешь, киммериец, я никого и ничего не боялся, а тут мне что-то не по себе… Зачем мы полезли в эти переходы? Зачем тебе старые винные погреба? Ты же видишь, тут обитает какая-то нечисть! Тьфу, тьфу, мало нам было барона Ферндина…

— Не трусь и иди за мной! Я знаю, что делаю, потом и ты поймешь. Бёрри, не стучи зубами, язык прикусишь. Ясно, что мы на правильном пути… Хм, а куда дальше? Похоже, по этой лестнице, да она такая трухлявая, вот-вот рухнет…

Конан осторожно нащупал ногой первую ступень полуразвалившейся лестницы, которая вела к темному лазу в потолке. Концы ступеней, заделанные в кладке, угрожающе трещали, а подпорки шатались и грозили подломиться под тяжестью киммерийца. Две ступени рассыпались, едва он коснулся их ногой, но все же ему удалось благополучно добраться до темного отверстия. Ненадолго скрывшись, Конан наклонился вниз и крикнул:

— Лезьте сюда, только осторожно! Лестница выдержала меня — значит, и вас выдержит. Ты, Бёрри, первый, Альграс за тобой!

Легко, словно белка, Рыжий взлетел по гнилым ступеням и скрылся в темном проеме. Альграс поднимался медленно, ощупывая каждую доску и цепляясь пальцами за осыпающиеся камни холодной стены. Когда он, кряхтя, перебрался с последней качающейся ступени ни твердый пол, внизу, за его спиной, раздался грохот и старая лестница рухнула, отрезая им путь назад. Крошечный светильник в последний раз мигнул и погас. Отступив подальше от края, Альграс хрипло выругался:

— Тьфу, дерьмо нергалье, и завел же ты нас, киммериец! Похоже, баронские сокровища ищешь? Так его казна не здесь, она хранится у герцога в Мэноре. Знал бы — ни за что за тобой не пошел бы!

Конан осматривался, не обращая внимания на ворчание рассерженного Альграса. Они попали в огромный зал, когда-то богато убранный и украшенный резными деревянными панелями с позолотой. Сейчас вся позолота облупилась, вместо дорогих тканей на стенах болтались пыльные лоскутья, дневной свет едва пробивался в щели толстых ставней. В углу грудой были свалены старые колченогие столы и поломанные кресла. Кроме большой парадной двери киммериец разглядел в полумраке еще пару дверок, расположенных в разных концах зала. Он сразу решил, что на парадную дверь не стоит обращать внимания, махнул рукой в сторону одной дверцы, а сам направился к другой. Бёрри, взяв факел из рук хмурого Альграса, быстро пошел в темный угол и, присев на корточки, стал рассматривать пыль и клочья паутины. Тихий скрип, раздавшийся рядом, заставил его мгновенно вскочить и схватиться за меч. Но это всего лишь покачивалась створка, едва державшаяся на одной изъеденной ржавчиной петле. Осторожно толкнув ее рукой, Бёрри с опаской заглянул в темноту хода, и тут же под сводами зала, вспугнув летучих мышей, заметался его крик:

— Здесь! Конан, смотри, они были здесь! Киммериец в несколько прыжков оказался рядом с Бёрри. Альграс неохотно сдвинулся с места и тоже пошел посмотреть, что же такое там увидел Рыжий. Конан и Бёрри снова понимающе переглянулись, а Альграс отпрянул на несколько шагов:

— О Митра, огради нас от всякой нечисти! Это волчьи следы! Пошли отсюда, я с оборотнями больше не сражаюсь, я не колдун и не маг, да и вы, сдается, тоже… Киммериец, ты что, с ума спятил, не сложил голову в поле, так здесь оставить хочешь? Ну, так сам бы и шел, а нас-то зачем потащил?!

— Да замолчишь ты наконец или нет?! — рявкнул Конан в сердцах. — Я-то думал — вот стоящий человек, вся деревня его уважает, на медведя ходил, не боялся, а ты — увидел в пыли собачьи следы и уже на стенку лезешь со страха! Смотри лучше, где же волчьи, когда собачьи?

Альграс присел рядом на корточки и всмотрелся внимательней:

— Да… и впрямь вроде песьи… Но откуда здесь собаки? Нет, киммериец, говори что хочешь, а это все-таки оборотни! Смотри, ведь здесь, в зале, ни одного следа, а тут они начинаются прямо за дверью! Ну, что скажешь, прав я или нет?!

— А то и скажу, что ты помалкиваешь и идешь за мной, возвращаться нам все равно уже некуда — или хочешь шею сломать, прыгая вниз? Пошли, смотри, даже Бёрри уже не трясется. Светите лучше, где-то должен быть спуск — мы забрались довольно высоко, а мне нужны погреба. Старые винные погреба!

Нырнув в низкую дверцу, Конан решительно двинулся вперед. За ним, все еще поеживаясь, но стараясь не отставать, топал Бёрри, а сзади; крепко сжимая в руке меч и изредка оглядываясь, поспешал Альграс. В лесу ему был знаком каждый шорох, крик птицы говорил о приближении зверя, примятая трава подсказывала дорогу, а здесь, в этих темных затхлых коридорах, он чувствовал себя словно заживо погребенный. «Бр-р-р!

Не хотел бы я быть бароном или даже герцогом и всю жизнь жить в таком каменном мешке!»  — с содроганием подумал охотник, прислушиваясь к звуку шагов своих спутников. Внезапно Конан и Бёрри остановились, и Альграс с размаху налетел на них, чуть не проткнув Рыжего мечом.

— Да убери ты его, друг, а то прольешь тут мою безвинную кровь. — Бёрри пихнул его кулаком в бок, приводя в чувство. — Конан знает, что делает, и сражаться нам, я думаю, не придется! Да только почему эта лестница опять ведет вверх, а не вниз?! Может, мы не туда свернули?

— Нет, следы ведут сюда, и капли крови тоже… Хорошо хоть лестница каменная. Проклятые переходы, и зачем их столько понаделано? Что здесь, что там, в Мэноре…

— Ну, в Мэноре дело другое… Я бы согласился каждую ночь пробираться по таким ходам, лишь бы меня там поджидало то же, что и тебя!

— Чего уж проще! Сначала подставь свою голову, а потом и наслаждайся. Ну, хватит языком трепать, пошли! Альграс, ты меч-то убери, а то и правда продырявишь Рыжего — кто нам вечером петь станет?

Немного приободрившись от их уверенных голосов, охотник вложил меч в ножны и полез по крутой каменной лестнице. Они снова огибали какие-то выступы и углы и наконец подошли к такому же крутому спуску. Редкие темные пятна на полу показывали им дорогу, и они, держась за стену, медленно двинулись вниз по ступеням.

Похоже, это они и были — старые винные погреба. В стене горел факел, освещая тусклым светом закопченный сводчатый потолок, истертый каменный пол и большую плиту с железным кольцом. Вокруг плиты, как черные изваяния, сидели семь черных псов, не сводя с людей горящих красных глаз.

Немного в стороне, уставившись куда-то вбок невидящим взглядом, валялась голова Ферндина; видно было, что ей изрядно досталось от собачьих зубов — щегольская бородка и воинственные усы превратились в жалкие клочья, длинные черные волосы, за которые псы тащили голову, сбились в безобразный колтун. Конан подошел ближе и склонился над останками врага.

— Бёрри, смотри: вроде как он — и не он! Ферндин ведь был ненамного старше меня, а это — башка дряхлого старика, даром что волосы черные…

— Колдовство, друг Конан, колдовство! Эти проклятые маги и столетнюю старуху могут обратить в невинную девушку, уж ты-то об этом знаешь получше меня! Помнишь, рассказывал про ту милашку, которая так и вешалась тебе на шею?

Псы смотрели на них и словно ждали чего-то. Конан подошел к Альграсу, с опаской косившемуся на собак, и взял висящую на его поясе толстую веревку.

— Должна выдержать… Ну-ка я сейчас привяжу ее к кольцу, и попробуем сдвинуть плиту. Раз, два — Бёрри, подсунь чего-нибудь под край! Так, хорошо! Еще немного! Пошла!

Плита со скрежетом сдвинулась с места и, царапая пол, отъехала в сторону. Альграс и Конан, выпустив веревку, хотели было заглянуть в зияющее отверстие, но угрожающее рычание заставило их отступить на шаг назад. Один за другим псы прыгали вниз и исчезали в кромешной тьме. Последний, сверкнув глазами, схватил обезображенную голову Ферндина, яростно потрепал, колотя ее о камни, и метнулся вслед за остальными.

Некоторое время царила тишина, потом Конам взял факел и, заглянув вниз, сказал:

— Ничего не видно, глубоко и темно. Надо спускаться! Здесь тоже есть лестница.

Мгновение — и он скрылся в подземелье, оставив Альграса и Бёрри наверху. Прислушиваясь к его затихающим шагам, они поспешно стали спускаться следом.

Конан молча стоял, освещая факелом груду костей, почти дочиста обглоданных крысами. Остатки когда-то богатых одежд говорили сами за себя: это были они, несчастные сыновья барона Дисса…

Альграс застонал и упал на колени:

— О Митра! Теперь я все понял! Это их души блуждали по замку в облике черных псов, это они помогли разделаться с Ферндином!

— Да, Альграс, это они! Ферндин убил и старого барона, и баронессу, и их сыновей, а теперь и его собственная голова оказалась в этом подвале! Но где же она? Бёрри, где голова этого негодяя?!

Бёрри, не отвечая, стоял к ним спиной и пытался острием кинжала извлечь из стены какой-то камень. Подойдя поближе, они увидели, что он расшатывает кладку из светлых камней, которыми была заложена одна из ниш для бочек. Не сговариваясь, Альграс и Конан выхватили кинжалы и с остервенением стали врубаться в кладку. Закаленная сталь звенела, во все стороны летела каменная крошка, и вскоре в образовавшееся отверстие можно было просунуть руку. Приблизив лицо к дыре, Конан невольно отшатнулся — смрад разложения ударил в ноздри, тошнота подкатила к горлу. Закашлявшись, он с удвоенной силой принялся крушить податливый камень. Один за другим отваливались светлые куски, открывая глазам неглубокую нишу. Стараясь туда не смотреть, Бёрри орудовал затупившимся кинжалом, сражаясь с камнями, как с живым врагом. Из-под рук киммерийца и уразумевшего наконец, в чем дело, Альграса отлетали целые глыбы. Вскоре кладка была разобрана. Взяв в руки факелы, они подошли ближе и заглянули внутрь. Да, это была она, Мергит! Едва увидев псов, сидящих вокруг плиты, Конан уже понял, кого они повстречали в лесу. И теперь он узнал это платье, головной убор и волосы, густой волной укрывавшие плечи… Только вместо лица на него пустыми глазницами смотрел голый череп, оскалив белоснежные зубы в торжествующий ухмылке… Невольно опустив глаза, киммериец увидел у ее ног голову Ферндина. Прикованные к стене руки словно тянулись вниз, и Конан, не выдержав, взмахнул мечом, перерубая цепи. То ли вздох, то ли стон раздался в подземелье — и остов женщины рухнул на голову своего врага.

— Все… Теперь нужно исполнить их последнюю волю. Сейчас мы как-нибудь выберемся отсюда, и надо будет перетащить в подвал и другие комнаты замка все дрова, весь хворост, какой тут только есть… Если будет мало — подвезете из деревни. Идем, надо сегодня же все успеть!

Не оглядываясь, Конан пошел наверх, за ним заторопился и Бёрри, а Альграс все еще стоял на коленях среди разбросанных камней и бормотал слова поминальной молитвы.

… Солнце уже клонилось к закату, когда были уложены последняя охапка дров и вязанка хвороста. Во дворе замка собрались чуть ли не все жители Венты, которым Альграс рассказал все, что видел сам и о чем узнал от киммерийца. Конан стоял на широкой лестнице, оглядываясь и кого-то ища глазами.

— Куда он запропал, бедовая голова? Еще немного-и надо будет поджечь хворост, а его все нет… Неужели где-нибудь нашел кувшин с вином и присосался напоследок? Эх, Рыжий, Рыжий, придется, видно, снова обшаривать весь замок…

Но тут из ворот конюшни выглянула знакомая физиономия и, тряхнув встрепанными волосами, уставилась вверх, прямо на Конана. Киммериец открыл было рот, чтобы привычно выругаться, но Бёрри прижал палец к губам и замахал рукой, призывая его к себе.

Конан велел Альграсу еще немного подождать и, быстро сбежав по ступеням, заторопился к конюшне.

— Рыжая бестия, я уж думал, что придется сжечь тебя живьем вместе со всеми этими покойниками! Где ты шляешься, Нергал тебя задери? Отвечай, что жмуришься, как сытый кот?! Получишь добрую затрещину, так живо перестанешь ухмыляться! Я тут…

Бёрри перебил варвара:

— Ты вроде говорил, что у тебя в Редборне больше нет никаких дел? Ферндин убит, замок скоро сгорит, и можно будет отправляться на все четыре стороны…

— Ну да, чего тянуть? И так я за этим ублюдком слишком долго охотился… Погоди, погоди, Рыжий! А меч-то! Тьфу, проклятый Ферндин! Со всеми этими мертвецами чуть не забыл о самом главном! Да ведь я только что был в конюшне, когда искал тебя, — там пусто, где же может быть жеребец? А доспехи и меч наверняка в баронских покоях, наверху. Надо подняться туда, пока еще…

— Да не кипятись ты, иди сюда, я тебе что-то покажу. — И Бёрри за рукав потянул приятеля куда-то в темный угол, где кучей лежала прелая солома. — Смотри, сколько в этом замке потайных дверей! И до чего же приятно, когда в некоторых торчат ключи, как в этой, например. Видишь?

Глаза киммерийца, одинаково хорошо видевшие и днем, и в полумраке, уже разглядели невзрачную, но крепкую дверь, обитую поперечными железными полосами. Огромный ключ торчал в скважине, и Бёрри, торжествуя, два раза повернул его, отпирая замок. То, что открылось их глазам, заставило киммерийца восхищенно выругаться. Хлопнув Рыжего по плечу, он вошел следом за ним в просторную комнату с зарешеченным окном под самым потолком. Привязанный к стальному кольцу, вбитому в стену, прямо перед ним стоял золотистый жеребец и, глядя на него горящими глазами, нетерпеливо потряхивал светлой гривой.

У противоположной стены, словно в оружейной, стояла широкая лавка, покрытая дорогим ковром. На ней были разложены герцогские доспехи — награда победителю Священного Турнира, — а на стене висел меч в богато отделанных ножнах. Не глядя на доспехи, Конан подошел к стене и снял клинок. Вынув его из ножен, всмотрелся в сверкающее лезвие. Да, это был тот самый меч, за обладание которым он сражался на Турнире: вот священный знак Митры, а вот и герцогский герб…

Конан вздохнул полной грудью и обвел глазами тайник: снова увидел коня, доспехи, Рыжего Бёрри, глядевшего на него с плутовской ухмылкой, и словно стальной обруч, сжимавший до сих пор его грудь, наконец лопнул — стало легко, снова захотелось смеяться, мчаться во весь опор неведомо куда, звеня доспехами и подгоняя горячего коня… Золотисто-рыжего коня!

Огонь, словно ненасытный зверь, заполыхал сразу в залах и подземельях старинного замка, пожирая сначала дрова и хворост, а потом жадно перекинулся на резную обивку стен, ткани и потолочные балки. Отъехав подальше, Конан, Бёрри и жители Бенты смотрели, как из узких окон валит дым и вырываются языки пламени. Пожар уже бушевал вовсю, занялись кровли смотровых башен, дым, завиваясь, поднимался к небу, сливаясь с темными закатными облаками…

— Смотрите, смотрите, что это?! — раздались позади испуганные возгласы.

Бёрри похлопывая по крутой шее всхрапывающую Зольду, прошептал:

— Это они, Конан, они получили то, что хотели…

Чернее самого черного дыма, один за другим возникали из бушующего пламени огромные всадники и, безмолвно подгоняя коней, устремлялись вверх, к оранжевым небесам. Один, второй, третий…

Вот и седьмой вынырнул из огня, и в тот же миг с треском и грохотом обвалилась крыша; пламя столбом взметнулось над раскаленными камнями, взревев, словно разъяренное чудовище. Всадники, сделав круг в вышине, словно прощаясь с родным пепелищем, помчались дальше, к облакам, и вскоре слились с клубами дыма.

— Ты видел ее, Конан?

— Да… Она сидела на коне последнего призрака, и ветер трепал ее волосы…

— Могу поклясться, что она махнула нам рукой. — Бёрри смахнул непрошеную слезу и шмыгнул носом.

— Ну ладно, все, пусть теперь догорает…. Поехали в деревню, отдохнем, перекусим, а утром — в путь.

— В Мэнору, к герцогине? — Бёрри, все еще шмыгая носом, скосил на Конана лукавый глаз.

— Знаешь, Рыжий, я, пожалуй, попрошу тебя передать Лавинии… тьфу, передать ее светлости этот меч и заодно рассказать про все, что здесь было… Ведь ты. мастер складно рассказывать! Она тебя щедро наградит за такую весть, вот увидишь — до следующего праздника будешь беспробудно пьян и весел!

— А ты, друг Конан, почему ты сам не хочешь отвезти ей меч? Ведь она так просила тебя вернуться, так смотрела тебе в глаза!

— Нет, Бёрри, я не вернусь в город, где видели мое поражение. Там мне делать больше нечего. Я провожу тебя через лес, а потом мы расстанемся: ты поедешь в Мэнору, а я…

Он замолчал и задумался. Бёрри, засмеявшись, ткнул приятеля кулаком в бок:

— Хочешь, я опять угадаю, куда ты собрался? Конан, потрепав по мягкой гриве золотистого коня, широко улыбнулся, сверкнув зубами:

— Да ты, старый плут, угадал это еще тогда, когда мы ехали в Редборн!