"Подземелья Редборна" - читать интересную книгу автора (Доннел Тим)

ГЛАВА 17

Притихший и мрачный, целый год простоявший без хозяев, замок Редборн снова ожил — но как не похожа была эта жизнь на прежнюю! Испуганные слуги, дрожа, бестолково сновали по коридорам и переходам, словно в любой момент ожидали внезапной кары. Даже волки, так долго наводившие страх на челядь и окрестные деревни, были забыты, когда прибыл новый хозяин Редборна.

Опять, как и раньше, по вечерам становилось шумно в огромном пиршественном зале, способном вместить добрую сотню гостей, но крики и вопли пьяных друзей барона Ферндина нисколько не напоминали широкого веселья, царившего на пирах, что устраивал здесь старый барон Дисс.

Ферндин притащил с собой из Мэноры целую ораву обедневшей знати и рыцарей, которые, радуясь случаю широко пожить, не обременяя свои тощие кошельки, превозносили новоиспеченного барона как только могли. И Ферндин, прекрасно зная, что это ложь, все равно жаждал выслушивать льстивые похвалы снова и снова, упиваясь ими, как зеленый юнец.

Вся эта свора гостей, всегда готовая петь хвалу славному барону Ферндину, попировав за щедрыми, ломящимися от яств столами, запив свои слова добрым вином из богатых погребов замка, могла, хорошо прикормленная, в будущем составить немалую силу в борьбе с герцогом. На это он и рассчитывал, зазывая их в Редборн, но проклятый случай опять сыграл с ним скверную шутку… От богатейшего имения, которое он оставил год назад, остались лишь мощный каменный замок, по-прежнему роскошно обставленный, драгоценная утварь и огромные винные погреба. Ни стад, ни птичников, ни припасов — ничего не нашел новый хозяин, вступив во владение… Было от чего прийти в ярость!

И это невозможно было скрыть от гостей, которые, завистливыми глазами обшаривая каждую щель, каждый угол, видели все: пустые хлева, птичники и амбары… Разве что конюшня могла похвастаться несколькими клячами, едва способными переставлять ноги, но это было и все…

В первый же вечер, приказав запереть ворота, отправив гостей в их комнаты и как следует осмотревшись, Ферндин в бешенстве согнал всю челядь в небольшой зал рядом с трапезной и. велев стражникам встать вокруг перепуганных слуг, выместил на них весь свой гнев. Ползая на коленях вокруг нового хозяина, размазывая кровь из разбитых губ и носов, слуги пытались рассказать о волках, наводивших ужас на всю округу. Но это не произвело на Ферндина большого впечатления, он приказал выпороть всех, кроме двух хорошеньких служанок, и, немного успокоившись, послал в деревню своих верных стражников.

И вот теперь, пируя и слушая льстивые речи, он каждый вечер думал, что две луны в Редборне ему не продержаться. Ну, да ладно, герцог тоже не выдержит без него так долго, малышка не даст ему спокойно спать по ночам! Ферндин в конце концов убедил себя, что все складывается к лучшему, и решил как следует вытрясти свои деревни — пусть почувствуют хозяйскую руку, а то, небось, разжирели у старого Дисса!

— Эй, кто там спит?! Почему кубки пусты? — голос барона Ферндина гулко прокатился под сводами старинного зала.

Слуги бегали от одного гостя к другому, проворно наполняя кубки, пустевшие в считанные мгновения. Длинный стол, во главе которого в высоком старинном кресле баронов Редборнских важно восседал Ферндин, ломился от всевозможных яств, и гости, отдавая им должное, не скупились на похвалы:

— Я еще не встречал такого радушного хозяина, как барон Ферндин! Поднимаю этот кубок за то… за то… чтобы ему всегда сопутствовали удача и покровительство Митры, как на Турнире! Кто как, а я ему — самый верный друг! — И тощий рыцарь, чьим достоянием был полуразрушенный отцовский дом в окрестностях Мэноры да пара слуг — единственная роскошь, которую он мог себе позволить, торжественно осушил свой кубок. Ответом ему были одобрительные возгласы:

— Мы все его преданные друзья! Нам бы такого господина! Это не герцог Оргельд, это — настоящий воин!

С наслаждением уже в который раз слушая эти выкрики, Ферндин грустно покачал головой и сказал:

— Нет, друзья, нам надо поднять кубки за нашего господина, славного герцога Оргельда! Он всем хорош — и щедр, и справедлив, но ему нужна твердая рука… Барон Дисс был неплох, но его нет, и кто может заменить старика?! А без доброго совета наш славный герцог не сможет управлять своими владениями… Так я хочу выпить за герцога и за то, чтобы Митра не оставил Бергхейм своей милостью и дал нашему правителю мудрого советника!

— Барона Ферндина! Барона Ферндина Редборнского! Лишь он достоин этой чести!

Заплетающиеся языки с трудом выкрикивали слова лести, из ослабевших рук вываливались полуобглоданные кости, глаза осоловело моргали.

— М-м-музыка! Где у барона Ф-ферндина м-музыка?! Вчера не было музыки, что, и сегодня н-не будет?! А где красивые девочки?! У барона Р-р-редборнского всего должно быть вдоволь — и вина, и музыки, и д-д-девочек… женщин…

Сидевший справа от Ферндина толстяк, тот самый, который на Турнире расплатился собственной задницей за жажду славы и наград, смотрел на хозяина масляными глазами и тоже бормотал:

— Д-да… Без музыки нельзя… Даже в харчевнях бывает музыка… И д-девчонки! И в Ред… Ред… борне тоже должны быть!

— Ну, откуда у старого Дисса быть музыкантам?! — Ферндин пронзительным взглядом желтых глаз оглядел хмельных гостей, но его лицо и улыбка выражали простодушное удивление. — Я думаю, здесь, в глуши, и звон наших кубков сойдет за музыку! А, впрочем, можно попробовать! Эй, Эгист! — Он грозно сверкнул глазами в сторону распорядителя. — Я, кажется, видел вчера на хорах арфы и флейты, быстро найди, кто из слуг хоть как-то умеет играть! Иначе… Он наклонился в сторону оцепеневшего от ужаса слуги и прищурился. — Иначе я велю сбросить с башни в ров сначала твою голову, а потом все остальное! Подойди поближе, я скажу тебе еще кое-что… Двух служанок и этих девчонок из деревни тоже приведешь сюда, но сначала… — И он что-то прошептал в самое ухо дрожащего Эгиста.

Тот кивнул и, согнувшись в поклоне, бросился к боковой двери. Поддерживая готовое угаснуть веселье, барон Ферндин, едва прикасаясь губами к вину, рассыпался в похвалах и благодарностях гостям, осчастливившим Редборнский замок своим присутствием. Зорким глазом оглядывая стол, он вовремя брошенной шуткой или покровительственным замечанием успевал погасить то и дело вспыхивающие огоньки пьяных ссор.

«Да, я мог бы держать в руках не только Бергхейм, но и все королевство!»  — самодовольно подумал Ферндин, чувствуя себя могучим владыкой, восседая во главе этого пиршественного стола, оглядывая стены, украшенные затейливой резьбой и шпалерами, изображавшими сцены охоты знатных рыцарей на медведей, вепрей и оленей. Кто-то робкими шагами подошел к нему сбоку, и, не поворачивая головы, барон Ферндин услышал тихий дрожащий голос вернувшегося слуги:

— Мой господин, я нашел двоих, но они едва умеют перебирать струны… А девушки готовы, они ждут за дверью!

— Ладно, зови сюда твоих музыкантов, а сам будь поблизости, вдруг гости захотят еще чего-нибудь!

Из боковой двери, со страхом глядя на нового хозяина, вышли двое молодых слуг с позолоченными арфами. Гости встретили их появление радостными криками:

— Ну вот, наконец-то! Эй, кто там, еще вина! Живо!

Ферндин, беззвучно шевеля губами, поочередно взглянул в глаза юношей, трясущимися руками сжимавших арфы, и отвернулся, потеряв к ним всякий интерес. Но музыкантов в тот же миг словно подменили: их лица застыли, будто вырезанные из дерева улыбающиеся маски, и пальцы проворно забегали по струнам, ублажая гостей старинными застольными песнями.

Звон кубков, хохот и недвусмысленные выкрики показывали, что гостям не терпится получить еще кое-что помимо угощения и музыки. И хозяин, привстав с высокого кресла, многозначительно улыбнулся, трижды хлопнув в ладоши. Тотчас широкая парадная дверь, охраняемая двумя неподвижными стражниками, распахнулась, и на середину зала выбежали слуги, неся огромный, скатанный в трубку ковер. В считанные мгновения они раскатали его на каменном полу и, без остановки кланяясь притихшим гостям, попятились к выходу.

Музыканты внезапно умолкли, и стало совсем тихо. Гости, замерев с недопитыми кубками и недожеванными кусками, уставились на распахнутую дверь, ожидая нового развлечения.

В зал вошли, гремя оружием, несколько дюжих стражников. Они расступились, и перед гостями оказались четыре юные девушки, в испуге жавшиеся друг к другу. Но, повинуясь едва заметному движению пальцев и пристальному взгляду хозяина, они вдруг затрепетали, словно пронзенные невидимой молнией, и легкими шагами, соблазнительно покачивая бедрами, двинулись к ковру.

Все было сделано так, как приказал Ферндин: вместо обычных платьев девушек облачили в свободные ниспадающие одеяния из полотнищ тонкого шелка, схваченных на талии витыми серебристыми шнурами; распущенные волосы густыми волнами падали на плечи, спускаясь до пояса. Их лица, так же как лица безучастно стоявших в стороне музыкантов, превратились в неподвижно улыбающиеся маски. Маленькие босые ноги сделали последний шаг — и четыре стройные фигурки замерли на углах огромного пестрого ковра, вскинув над головой тонкие руки.

Ферндин слегка повернул голову в сторону музыкантов, и они, повинуясь тяжелому взгляду, вдруг заиграли какую-то незнакомую мелодию. Гости, услышав ее первые звуки, разочарованно зашумели, стуча по столу пустыми кубками и недовольно топая ногами. Но снова и снова повторявшиеся звуки обволакивали, успокаивая, и жадные глаза подвыпивших мужчин уже не видели ничего, кроме полуобнаженных женских фигур, стоявших на ковре.

Музыка заиграла быстрее, и рука барона Ферндина, до сих пор неподвижно лежавшая на столе, вздрогнула и шевельнулась. Девушки, послушные этому легкому движению, покачивая бедрами в такт музыке, медленно начали танцевать причудливый танец. Пальцы их господина, сверкая зелеными и синими камнями массивных колец, двигались по столу, как бы переставляя невидимые фигурки, и четыре юные танцовщицы то сходились, то расходились, кружась и изгибаясь, соблазнительными движениями своих тел доводя гостей до неистовства.

— Ну и ну! Откуда здесь, в глуши, взялись такие штучки? Я бывал и на королевских пирах, но таких танцовщиц видеть не доводилось! Ай да барон Ферндин, три дня прятал своих красоток, а теперь пришлось-таки показать! — шептал пронырливый граф Воллер, возбужденно елозя протертыми рукавами камзола по залитому вином столу, его сосед, почти не слушая, впился жадными глазами в одну из девушек и пытался дрожащей рукой нащупать стоявший рядом кубок, наконец наткнулся на него и осушил одним глотком, а потом перевел дух и прохрипел:

— Ты, болтун, запомни: вон та, рыжая, в зеленом — моя! И если кто к ней сунется — убью, понял?!

— Да ладно, ладно, Гертран, я приглядел блондинку, смотри, какая грудь мелькает, когда она наклоняется! Клянусь всеми демонами, что бушуют сейчас в моей крови, еще немного, и я… и я… — Он тоже поспешил опорожнить свой кубок и, не отрывая глаз от танцовщиц, крикнул: — Эй, вина, и поскорей! И все же откуда здесь такие плясуньи?! И музыканты играют что-то совсем незнакомое… От этой музыки я захмелел больше, чем от вина… Ах ты, разрази меня Нергал, смотри, что делают! Нет, я больше не выдержу! — Он с грохотом поставил кубок на стол и невольно привстал с кресла.

Остальные рыцари, забыв про вино и угощение, тоже не могли спокойно усидеть на месте: диковинный танец разжигал страсть и туманил головы, и вскоре уже все гости топали ногами и рычали от вожделения.

Музыка играла все быстрее, девушки кружились и извивались, как четыре разноцветные змейки. Легкие ткани, не поспевая за стремительными движениями танцовщиц, то и дело обнажали стройные ноги и высокие вздрагивающие груди…

Вдруг одна из девушек, черноволосая красавица, дернула за серебристый шнурок, поддерживавший ее одеяние, и, развязав, резким движением отбросила в сторону. Три девушки продолжали кружиться у нее за спиной, а она, остановившись, повела плечами, и алый шелк легким облачком упал к стройным ногам — замерев, черноволосая стояла, глядя невидящими глазами в сторону Ферндина, а гости невольно смолкли, любуясь обнаженным смуглым телом.

Но тут раздался грохот падающего кресла, и один из гостей швырнул на пол недопитый кубок, рыча и скалясь, как обезумевший от страсти зверь, кинулся к ней, расшвыривая менее проворных соперников.

Девушка сделала шаг навстречу, сойдя с ковра на каменный пол, и он, жадно схватив в охапку ее безвольное тело, прижал к себе драгоценную добычу и бросился к растворенным дверям. Стражники проводили его злобными завистливыми взглядами, сжимая алебарды в потных руках.

Умолкнувшие на мгновение музыканты снова заиграли свою мелодию: сначала медленно, потом быстрее, быстрее… Девушки опять закружились, и вот еще одна вышла вперед, развязывая серебряный пояс. Рыжие волосы, растрепавшись, облаком окутывали белоснежные плечи. Не успела она повести плечами, сбрасывая зеленый шелк, как раздался дикий вопль Гертрана, отшвырнувшего кресло и выхватившего кинжал:

— Моя! Не подходи, убью любого! Ты, сопляк, куда лезешь?! — Он хватил по уху молодого рыцаря, рванувшегося было к ковру, и, угрожающе размахивая кинжалом, выскочил на середину зала.

Ферндин молча смотрел на беснующихся гостей, и губы его кривила презрительная ухмылка, он чуть заметно шевельнул пальцем, музыка снова умолкла, и девушка послушно шагнула навстречу Гертрану. Тот отбросил кинжал, ненужной железкой звякнувший о темные камни пола, жадно провел дрожащими руками по плечам и груди неподвижной танцовщицы и с криком: «Моя!»  — подхватил ее и метнулся к двери. И тотчас снова заиграла музыка.

Белокурая тоненькая девушка с нежным лицом, чуть тронутым веснушками, с губами, припухшими, как у беззащитного ребенка, стояла, сбросив голубой шелк, и ждала, кому из пятерых сцепившихся рыцарей она достанется… Тем временем тощий юнец, пришедший в себя от тяжелого удара по уху, проворно подскочил к ковру и, схватив ее за руку, бегом потащил к двери. Когда соперники расцепились, они взвыли от ярости и разочарования: на ковре стояла лишь одна девушка. Полузакрыв карие глаза, она маняще протягивала к ним руки, изгибаясь в сладостном танце; маленькие ножки, едва касаясь мягкого ворса, носили ее, как золотистую бабочку, от одного угла ковра до другого. Музыка подгоняла ее, заставляя кружиться все быстрее, и в то же время сдерживала распаленных желанием мужчин, плотной стеной вставших вокруг.

Толстяк, сидевший справа от Ферндина, порывался вскочить всякий раз, когда одна из девушек сбрасывала одеяние, но сейчас, увидев перед собой напряженные спины гостей, готовых вот-вот накинуться на желанную добычу, он наконец вскочил и, схватив тяжелое кресло, бросился вперед.

Ферндин, проследив за ним взглядом, беззвучно рассмеялся и шевельнул рукой, заставив музыкантов замолкнуть. В наступившей тишине юноши, не выпуская арф из судорожно сведенных пальцев, с тихим стоном повалились на пол.

Толстяк с размаху опустил кресло на чью-то голову, пинком отшвырнул одного, кулаком повалил другого; не дав опомниться ошеломленным соперникам, схватил свою добычу, взвалив на плечо, как мешок, и бегом понесся прочь из зала. Стражники, облизывая пересохшие губы, с грохотом закрыли высокие двери и снова замерли, злорадно поглядывая на оставшихся.

Хозяин, допивая вино из золотого кубка, оглядывал зал, который выглядел поле битвы, когда схватка уже окончена и вот-вот налетит жадное воронье. Кто-то из гостей уснул прямо за столом, уткнувшись лицом в недоеденный паштет и свесив вниз безжизненную руку, кто-то свалился на пол и заплетающимся языком требовал еще вина…

Напротив него прямо на роскошном ковре знатные рыцари, оставшиеся без дам, наносили друг другу вялые удары. Устав от бесплодной борьбы, они, в конце концов, пошатываясь, поднялись и, поддерживаемые почтительными слугами, стали медленно разбредаться по своим комнатам.

Потеряв к происходящему всякий интерес, Ферндин еще раз мельком глянул на гостей холодными глазами и молча вышел в маленькую дверь. Невесть откуда взявшийся Акрус тенью последовал за ним.

Проснувшись наутро в спальне барона Дисса, Ферндин хлопнул в ладоши, и тут же около пышного ложа появился почтительно склонившийся слуга. Глядя на господина круглыми преданными глазами, он скрестил на груди руки в ожидании приказаний.

— Эти шакалы на редкость прожорливы, Акрус… Похоже, вчера они разделались со всей вашей добычей?!

— Кое-что осталось, мой господин, но они и впрямь похожи на стаю голодных собак… хе-хе… жрут так, словно их целый год кормили только черствыми корками!

— Гнусный сброд, но они мне ох как понадобятся в Мэноре! Так что бери отряд и быстро в деревню! Чтоб сегодняшний обед был не хуже вчерашнего! Да, и самое главное: всех смазливых девок тащите в замок, а то четырех мало… Того и гляди, доблестные рыцари устроят из-за них сражение прямо посреди двора! Ну, быстро!

— Слушаюсь, господин барон! — Акрус почтительно поклонился, не сводя с хозяина глаз, и заметил, как вспыхнули от удовольствия его смуглые щеки.

Вскоре во дворе раздались громкие голоса, топот копыт, и небольшой отряд поспешно покинул замок, отправившись за добычей.

Незаметно приблизилось время обеда, проспавшиеся гости собрались на широкой террасе, негромко переговариваясь и злобно поглядывая на счастливчиков, урвавших вчера самое сладкое угощение…

Отряд, еще рано утром ускакавший в деревню, до сих пор не вернулся, и Ферндин, то любезно улыбаясь гостям, то в нетерпении поглядывая в сторону ворот, в конце концов распорядился накрывать на стол… Угощение оказалось скромным, и многочисленные серебряные кувшины с вином должны были скрасить вынужденную скудность обеда.

— Проклятие! Куда они все запропастились? Ну, Акрус, негодяй, только появись — я от тебя мокрое место оставлю! Небось, дорвались до девок, я видел, как вчера мои головорезы облизывались… — Ферндин, краем глаза поглядывая во двор, не спешил приглашать гостей в трапезную.

Ярость клокотала в его груди, рвалась на язык, норовя выплеснуться отборной бранью. Сделав вид, что ему нужно отдать кое-какие распоряжения, Ферндин, оставив гостей, быстро направился к смотровой башне. Стремительно шагая по мрачным коридорам старого замка, он, уже не сдерживаясь, злобно бормотал:

— Акрус, подлец! Ты поплатишься за промедление! Да будет проклят этот болван Оргельд, заславший меня в мерзкую глушь так надолго! Ну нет, я не собираюсь корчить из себя рачительного хозяина, я вытрясу из поместья и деревень все до последней крошки и — обратно в Мэнору! А тут оставлю крепкий отряд верных людей — и чтобы к следующему моему приезду все здесь процветало! Эти бездельники при старом Диссе забыли, что такое страх, — так они его вспомнят! Видит могучий Сет, они узнают, что такое настоящий хозяин!

Ферндин уже начал было подниматься по крутой лестнице на башню, как вдруг послышался грохот опускаемого моста и скрип тяжелых ворот. Круто повернувшись, он бросился вниз и поспешил обратно. Из узкого окна, выходящего во двор, он увидел свой отряд — всадники, пыльные и усталые, тяжело спрыгивали с лошадей. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: они вернулись с пустыми руками…

Акрус, спешившись, бросил конюху поводья и побежал в покои господина. Ферндин, кусая губы и угрожающе сощурив хищные глаза, поджидал у дверей. Акрус, увидев его и сжавшись в ожидании удара, заговорил прерывающимся голосом:

— О, не гневайтесь, не гневайтесь, мой господин! Мы объехали все три деревни — Бенту, Хланк и Одлер — и везде пусто, никого и ничего…

— Что?! Что ты такое несешь — никого и ничего?! — Ферндин было замахнулся, но Акрус отступил на шаг назад, испуганно втянув голову в плечи.

— Господин барон… Помилуйте, господин барон… Мы не вернулись бы с пустыми руками, но все деревни пусты — ни жителей, ни скота, ни самой распоследней курицы, ничего! Эти негодяи ушли в лес, побросав свои дома, лишь бы их добро не досталось господину барону!

— Опять! Опять неудача! Могучий Сет, я ли не приносил тебе богатые жертвы, я ли не поклялся подчинить Бергхейм твоей воле?!

Ферндин в ярости и растерянности метался из угла в угол.

— И вот все, чего я добился с таким трудом, грозит рассыпаться в прах из-за того, что мне нечем накормить свору прожорливых и продажных негодяев, готовых за подачки и обещания лишить власти, а может, и жизни своего герцога! Что же это за сила, уже в который раз встающая у меня на пути?! Сет, Черный Сет, владыка, помоги!

Впервые Ферндин почувствовал свою слабость, его колдовской силы не хватало, чтобы что-нибудь изменить. Неожиданно страх холодной тонкой иглой вонзился ему в сердце, ладони покрылись липким потом.

«Что делать?! Что все это значит и чем может для меня обернуться? — Он лихорадочно искал выход и не находил его, чувствуя себя крысой, загнанной в угол. — Ах, если бы здесь был старый Барх, научивший меня лишь малой частице премудрости Сета! О, тогда бы я ясно видел свое будущее и не попался бы в эту гнусную западню!»

Скрипнув зубами, он усилием воли отогнал тревожные мысли и приказал:

— Снова собери отряд, и пошарьте в лесу возле деревни! Они не могли далеко уйти, вы их быстро найдете! Разыщите и, как стадо, пригоните сюда, во двор! Всех! — Оттолкнув Акруса к стене, он пошел на террасу.

С любезной улыбкой пригласив гостей к столу, он старался, скрывая тревогу, шутками и насмешками поддержать веселье, но гости, мрачно поглядывая на полупустые блюда, негромко обменивались язвительными замечаниями, обильно запивая их вином. Уже не слышно было за столом хвалебных возгласов, никто не превозносил щедрого хозяина, барона Редборнского. Быстро прикончив все, что было на столе, гости разбрелись по замку, ища, чем бы развлечься.

К вечеру вернулся отряд, ведя в поводу двух лошадей. Акрус, вбежав в комнат Ферндина, с порога начал:

— Они в лесу, мой господин! Эти мерзавцы посмели устроить засаду и убили двоих наших… Мы только въехали в лес и остановились, прислушиваясь, не заблеет ли где овца или не залает ли собака, как вдруг Харис вскрикнул и повалился с коня: стрела вонзилась ему сзади под шлем и вышла из горла! Не успели мы понять, откуда стреляли, как верзила Джабби захрипел и мешком свалился на дорогу. Стрела пробила его кольчугу и пронзила сердце! Мы тут же бросились в заросли, но никого не нашли — те, кто на нас напал, исчезли, как призраки! И ни следа, ни примятой травы, ни сломанной ветки!

Отвернувшись, Ферндин глухо сказал:

— Ладно, ступай… Завтра утром посмотрим, что делать дальше. Пошел прочь, тебе говорю! — Он в бешенстве обернулся, и Акрус едва успел выскользнуть за дверь: тяжелый резной табурет, брошенный Ферндином, в щепки разлетелся, ударившись о косяк.

— Не думал я, старый Дисс, что ты доставишь мне столько хлопот! — бормотал новоявленный барон, стоя у окна спальни. — Я так легко разделался с тобой и твоей многочисленной семьей! Все сулило мне удачу! И вдруг эти дрянные людишки, живущие только потому, что я, господин, им это разрешаю, осмеливаются идти наперекор! Нет, пора обратно в Мэнору! Завтра же! А деревни сжечь дотла!

Наутро Акрус едва разбудил своего господина, всю ночь барона Ферндина преследовали какие-то неуловимые черные тени, они гоняли его то вверх, то вниз, то по кругу, подстегивая невидимым хлыстом, и он метался, стараясь уйти от жгучих ударов, стонал во сне, но никак не мог вырваться из призрачного плена. Лишь когда верный слуга решительно потряс Ферндина за плечо, он открыл глаза и сразу вспомнил все, что произошло накануне.

Акрус неслышными шагами подошел к небольшому столику и вернулся с кубком душистого вина; ноздри слуги раздувались, вдыхая аромат чудесного напитка. Ферндин схватил кубок и, жадно осушив его, откинулся на подушки. Закрыв глаза и ни о чем не думая, он ждал, когда жар и сила кеубы разольются по всему телу, давая ощущение молодости и могущества. Наконец он спросил:

— Ну, что там гости? Еще не перегрызли друг другу глотки из-за девчонок? И осталось ли хоть что-нибудь из еды?

— Нет, мой господин! Ни хлеба, ни сыра, ни мяса, только вино. Гости злятся и говорят дерзости, собираются немедленно возвращаться в Мэнору… Но, мне кажется, без отряда стражников господина барона они не отважатся выехать даже за ворота! — Акрус злорадно усмехнулся.

— Ты прав, этот сброд годится только на то, чтобы жрать и пить, а как до дела — лучше моего отряда не сыскать. Жаль только, что из-за этих негодяев я лишился славных бойцов… Ну, да ничего, отряд большой, и каждый в нем стоит троих. — Он сел и протянул слуге пустой кубок. — Налей-ка! Раз нечего есть, надо хотя бы выпить! И — обратно в Мэнору! Уж там мне придется раскошелиться, чтобы богатыми пирами заткнуть глотки дорогим гостям… Впрочем, они у меня быстро поутихнут. Не успеем вернуться, как они уже все забудут, а их языки без устали станут превозносить мое хлебосольство!

Одевшись, Ферндин решил подняться на смотровую башню. Оттуда, с высоты, хорошо просматривались все окрестности и были видны две соседние деревни — Одлер и Хланк.

Леса вдали темнели узкой синей полосой и лишь здесь, около Бенты, подступали к замку довольно близко. Всмотревшись, Ферндин увидел на пологом холме, там, где дорога светлой полосой уходила в заросли, горстку всадников, то появлявшихся, то снова исчезавших среди деревьев.

Отсюда невозможно было рассмотреть, ни сколько их там, ни как они вооружены, поэтому отряд отчаянных головорезов Ферндина снова помчался к лесу. Но теперь им было приказано не вступать в бой, а покрутиться на безопасном расстоянии, чтобы высмотреть все, что возможно.

Этот отряд уже целый год верой и правдой служил Ферндину. Акрус выпил немало дешевого вина в самых гнусных притонах Мэноры, прежде чем по одному набрал дюжину таких, какие были нужны его господину. Ферндин придирчиво осматривал каждого, проверял, как он владеет оружием, сулил золотые горы и пристально смотрел в глаза. После этого наемник становился его верным рабом, уже не помышляя о плате, а желая лишь одного — выполнять, не раздумывая, приказания хозяина.

Вот и сейчас, уже начисто забыв о погибших, они с гиканьем высыпали за ворота и помчались в сторону Бенты. Ферндин хотел было приказать, чтобы они заодно подожгли деревню, но, представив, как клубы дыма, заволакивая все вокруг, будут мешать сражению, отказался от этой мысли.

То, что сражение неизбежно, барону уже было ясно, хотя слабая надежда унести ноги без боя все же теплилась в его душе. Спустившись с башни, он велел привести управляющего и, грозно нахмурив брови, подошел почти вплотную к перепуганному старику:

— Ты, грязная свинья, отвечай! Как можно выбраться отсюда, минуя эту дорогу? Какой еще путь ведет в Мэнору?! Ну, кончай шлепать губами, говори, если хочешь жить!

— Ни… никак, господин барон, в Мэнору по… попасть нельзя, только по этой дороге… Других… других путей нет, кругом леса и бо… болота, господин барон!

— Врешь, мерзавец! — рука Ферндина потянулась к горлу старика, тот зажмурился от страха и быстро залепетал:

— Если… если на север — там есть охотничьи тропы, но они ведут к Пограничному Королевству, к нашим исконным врагам… На восток тоже нельзя, там непроходимые леса и болота… Только один человек знает тайные тропы, и он мог бы проводить господина барона куда угодно… А я леса не знаю, я леса боюсь, я всю жизнь прожил в замке!

— Говори, кто этот человек?! Немедленно привести его сюда!

— Это, господин барон, Альграс, охотник из Бенты… Прикажите за ним послать, и он вас проводит в Мэнору любой дорогой!

— Что ты несешь, скудоумный?! — Ферндин даже затрясся от бешенства. — Ты смеешь издеваться над своим господином?! Бента пуста, негодяй!

Он с такой силой отшвырнул старого слугу прочь, что тот, отлетев к огромному очагу, ударился головой о закопченный камень и, вскрикнув, рухнул на пол с разбитым черепом.

— Проклятие! Это западня! Я чувствую опасность, смертельную опасность! Где отряд, разве он еще не вернулся?! Надо разделаться с этой кучкой негодяев и вернуться в Мэнору! О, вы еще узнаете Ферндина, пожалеете, что посмели скалить зубы на своего господина!

Не глядя на труп старого управляющего, он обошел лужу дымящейся крови и с треском захлопнул дверь, стремительным шагом отправившись во двор замка. Оттуда доносились топот копыт, возбужденные голоса вернувшихся наемников.

Увидев хозяина, они примолкли, и один из них, почти до глаз заросший клокастой бородой, с поклоном выступил вперед.

— Ну, что вы там увидели? Этот сброд всерьез надеется отрезать нас от Мэноры? — сохраняя напускное спокойствие, Ферндин приподнял брови и презрительно усмехнулся.

— Господин барон, их там около полусотни, кто пеший, кто верхом, все с луками и короткими мечами! Но ни кольчуг, ни панцирей у них нет — сразу видно, охотники, а не воины! — Бородатый тоже позволил себе ухмыльнуться, отчего вся растительность на его лице пришла в движение, — Они только в лесу прятаться и умеют, вот в поле мы бы их погоняли!

Ферндин сверкнул глазами и хлопнул бородача по плечу:

— Ну, так и надо выманить их в поле! Лучше сюда, поближе к замку, но, на худой конец, можно и там, около деревни! Ты прав, Орлуф, это в лесу они как у себя дома, а здесь, где негде спрятаться… Ха-ха-ха, простофили, я отплачу вам за свою тревогу и беспокойство! А когда все будет кончено, я устрою себе знатную потеху, клянусь Сетом! — И он решительно двинулся в трапезную, где шумели у пустых столов недовольные гости.