"Александра Колычева. 2012 Летаргия " - читать интересную книгу автора

следователь Федоров через два дня был отстранен от дела, но это нисколько не
помогло Яне - хотя очередной следователь не выбивал из нее показаний, суду
полученных на тот момент сведений оказалось достаточно, чтобы через месяц
вынести ей приговор - год и шесть месяцев колонии общего режима. Среди
предъявленных обвинений (в процессе следствия добавилось еще пять) были и
такие, как  "очернение национальных символов России - флага, герба и гимна",
"насаждение прозападной идеологии" и "недонесение о готовящемся
преступлении" (имелось в виду выступление Миши Ганачеева на митинге и
написание им программы на идеологически враждебном языке). Примерно через
месяц, уже на зоне, Яна узнала судьбу Миши Ганачеева - он получил семь лет
"строгача", то есть колонии строгого режима.

Эпизод одиннадцатый. Обратный отсчет

Через несколько дней после суда Яну отправили на зону. Она поехала в
вагонзаке в те места, где когда-то, еще студенткой ходила в лыжно-горные
походы, и, выйдя из вагона на холодный весенний воздух, она почувствовала
еловый запах северных лесов и давно забытое ощущение свободы и воли,
совершенно, впрочем, неуместное здесь.
Я не буду много писать о том, как жилось Яне в тюрьме, то есть на зоне.
Тех, кому на зоне хорошо, можно по пальцам пересчитать. Яна была тихоня,
непробивная, и ей было бы там совсем плохо, если бы не знание английского и
умение интересно рассказывать. Еще в СИЗО сокамерницы, узнав, что Яна жила в
Америке, потребовали от нее рассказа. "О чем?" - спросила тогда Яна. "Обо
всем!" - был ответ. Слушали, затаив дыхание. Лишь иногда какая-нибудь из
новеньких, еще не очухавшаяся от шока водворения в тюрьму, кричала "Кончай
брехать! Слушать тошно!". "А что?" - отвечали подследственные, - "Пусть
брехня, но красииво!"
На зоне Яну после карантина определили в швейную мастерскую и
одновременно в "учителки" - она стала вести уроки английского языка в
вечерней школе. Учить других ей нравилось, подготовка к урокам отнимала все
свободное время, что позволяло забыться хотя бы ненадолго. Каждую неделю она
писала письмо домой, в США, но только через три недели получила ответ от
Никиты (Олег молчал). В письме Никита сообщил, что папа собирается в Россию,
и хочет брать его с собой, но что он упирается. Тогда папа пригрозил, что
Никиту отправят в детский дом. В детский дом он не хочет еще больше - так
что же делать? Получив это письмо, полное отчаяния, Яна сама несколько дней
ходила как в воду опущенная. Она не знала, что ответить Никите. Детских
домов в Америке нет, детей определяют в частные семьи, и наверное, это будет
для него лучше. Она так и написала Никите, самое главное - я приеду, я
вернусь обязательно. Почему она так написала, она и сама не знала - теперь
ей было ясно, что даже если она выйдет из тюрьмы по УДО, она еще долго не
сможет уехать. И все же какая-то надежда еще жила.


* * *


Как-то раз прямо посередине рабочего дня Яну вызвал к себе начальник
колонии. Это было удивительно и непонятно - обычно все вызовы проходили