"Александра Колычева. 2012 Летаргия " - читать интересную книгу автора

почему здесь? Тебе Ольга адрес дала?
- Нет, я сама нашла.
Яна посмотрела на отца - он выглядел значительно лучше - дышал хотя и
сипло, но почти без усилий, лицо было выбрито, от него даже исходил легкий
запах одеколона. Одет он был в чистую больничную рубаху, и на кровати лежала
довольно свежая простыня.
- Пап, - сказала Яна, обводя взглядом палату, - что это? Тюремная
больница? Это что вообще такое - тюрьма?
- С чего ты взяла? Это дом отдыха, ну, правда немного специальный, для
таких подонков, как я.
- Почему ты так о себе говоришь?!
- Конечно, подонок. А что здесь такого? Обычное слово. Подонок - это
тот, кто ползает на дне. Ну, сейчас это означает дно рейтинга. У меня
рейтинг нулевой, а иногда минусовой. И индекс тоже такого же порядка.
Значит, я подонок. Социальный подонок, как сейчас это называется.
- Значит, я тоже, - медленно произнесла Яна. - У меня рейтинг был минус
двадцать. Сейчас около нуля. Мои друзья помогли немного его поднять.
- Рейтинг? - спросил отец и как-то странно посмотрел на Яну. - А
индекс? Какой у тебя индекс?
- Откуда ж я знаю, - сказала Яна. - Его же невозможно узнать.
- Рейтинг ничего не значит, - произнес отец, глядя куда-то в пол, - но
если у тебя низкий рейтинг, я могу предположить, что и индекс у тебя тоже
низкий.
- Ой, папа, ну какая к черту сейчас разница. Плевать я хотела на этот
индекс. У меня через два дня самолет. Меня гораздо больше волнует твой
индекс. Почему он у тебя такой, что даже простыни тебе в больнице не дали?
Вместо ответа отец посмотрел на Яну внимательным, долгим взглядом.
- Слушай, а что ты такая тощая?
- Я не тощая... а ты...
- Про меня неинтересно. Расскажи мне про себя, и про Никитку, раз уж ты
здесь.
Яна принялась рассказывать. Отец слушал внимательно, иногда перебивал
вопросом, в нужных местах смеялся, и нисколько не выглядел несчастным. Но
Яна ни на секунду не забывала, ради чего приехала сюда - закончив рассказ,
она снова спросила, что происходит.
- Да у меня все нормально! Сосед отличный, молчаливый, - и отец кивнул
куда-то в сторону. Тут только Яна заметила, что у стены, на самой дальней
койке кто-то лежит - замотанный в бинты - лежит не шевелясь.
- Он нас слушает? - спросила она шепотом.
- А мне какое дело? - беспечно сказал отец. - Пусть слушает, не жалко.
- Ты мне ничего не рассказываешь, не объясняешь, почему? - спросила Яна
жалобно.
- А что рассказывать? Это все неинтересно. Ну работал в институте, все
было нормально. Потом ввели эти индексы, и все полетело к чертям собачьим.
То есть не все, конечно. Работа - она никуда не денется, только вот
отношение... стало немного другим. Потом выяснилось, что я незаконно занимаю
свою квартиру, я переехал... ну вроде общаги... потом командировка,
простудился, сильно заболел, упекли в больницу, а там уже оказалось, что на
подонков государство выделяет значительно меньше средств... вот и все.
- Это ужасно, - проговорила Яна, - но самое ужасное, что все об этом