"Виктор Колупаев. Сократ сибирских Афин, часть 1 (Фантастическая пародия) " - читать интересную книгу автора

Мне было и страшно и истерически радостно. Я еще был самим собою, но уже
являлся и ею.
- Держись за себя покрепче, - посоветовал Сократ и обхватил сам себя за
плечи. - Это мы-все балуемся.
Я ничего не успел ни ответить, ни спросить. Лавина налетела на меня,
подхватила, потащила вниз по тротуару. Я растерянно огляделся, но Сократа не
увидел. Вокруг было беспредельное море нас-всех. Какие-то враждебные вихри
реяли надо мной. Все, все стало враждебным, и это все необходимо было
уничтожить, смести, раздавить, убить! Я все же попытался было ухватиться за
самого себя, еще помня совет Сократа. И мне почти удалось это сделать. Но
тут же меня и отодрали от самого себя, схватив под руки. Я вырывался,
дергался, отбивался даже. Иногда мне вроде бы и удавалось ухватить себя то
одной, то другой рукой, но все это лишь на миг, на мгновение.
Я прозревал, я уже почти был согласен, счастье наполняло меня.
На какие только ухищрения мы-все не идем, чтобы указать этому
кичащемуся своей личностностью существу на его частичность, да уж, что тут
скрывать, явную неполноценность, а толку никакого. Как же! Он все знает! Он
знает, как ему поступать, что и о чем думать, имеет обо всем непререкаемое
мнение, а если и сомневается, то тоже по собственной воле. Он существует в
миллиардах экземпляров. И тысячи проблем каждого умножаются на эти
миллиарды, делая его жизнь едва ли выносимой (с точки зрения нас-всех -
просто невыносимой, абсолютно невыносимой, невозможной). И тогда он
недоумевает, клянет всех и вся, но разрешить свои проблемы все равно не
может. Разве что напивается иногда и в своем скотском опьянении полагает,
что избавился от проблем. В какой-то степени он, пожалуй, и прав. Тем более,
что когда он в таком состоянии, мы-все к нему, несомненно, ближе. Так ведь
наступает похмелье, а потом, что еще хуже, - отрезвленье! И все у него снова
катится к чертовой матери! А мы-все тычемся, словно слепые котята, то в
одного, то в другого, да во всех их, в каждого его. И иногда кажется
нам-всем, что вот-вот что-то с ним произойдет, что поймет он, кто есть на
самом деле. И даже к единственно правильной мысли подходит он: "Познай
самого себя!" Но снова эта мыслительная тяжесть оказывается ему не под силу,
и снова миллионы неразрешимых проблем облепляют его, и тогда уж опять толку
от него для нас-всех никакого нет.
Очень правильно мы-все это говорили, но вот только я так и не узнал,
что такое Время!
Сон-явь клубился нами-всеми. Сон чудовища порождал разум. Возникнет он
и очертит возле себя круг проблем с тем, чтобы неизбежно войти с ним в
нас-всех. Но прежде все оконкретит, создаст некое подобие своей Вселенной,
измучит и ее и себя, возрадуется и возопит, возмыслит и возбредит. И так
всегда... И так бесконечно.
Я был со всем согласен, но вот только я так и не узнал, зачем мне нужно
было знать, что такое Время. Я снова взбунтовался и исхитрился ухватить
самого себя за руку, когда я сам пробегал мимо себя. Мы-все растаскивали
меня в разные стороны, но я держался за себя мертвой хваткой. И тогда мы-все
плюнули на меня и покатились дальше. Да никуда я от нас-всех не уйду!
Подумаешь, индивидуальный разум! Да таких и не бывает в природе!
Я остановился перед двухэтажным бараком. Дом был стар, и бревна его
почернели и кое-где уже иструхли. На скамеечке перед входом старухи лузгали
семечки, поглядывали на меня с интересом и некоторой, впрочем, неприязнью.