"Виктор Колупаев. Жилплощадь для фантаста" - читать интересную книгу автора

не все. Ободренный успехом, я сделал несколько шагов в другую сторону. С
кубом снова произошло превращение. В трехмерном кубе возник еще куб,
меньшего размера. И какие-то линии или плоскости соединяли первое и второе
тело. Я выбрал точку, с которой, как мне казалось, удобнее смотреть, и
замер на несколько минут. Сначала ничего не произошло. Потом с
пространством что-то случилось. Холст, сам холст стал вдруг трехмерным. Я
уже не рассуждал, не удивлялся. Я стремился вперед. Мне хотелось,
нестерпимо хотелось узнать, что там, что там за этим трехмерным холстом. И
вот то, что я вначале принял за куб в кубе, начало оживать, обретать смысл,
неожиданный и таинственный, но возможный, возможный! Там было что-то, что
неудержимо влекло меня. Я протянул руку, кажется, даже успел заметить, что
она как-то странно трансформировалась. Но тут Афиноген вернул меня к
действительности.
Я еще непонимающе и потрясенно хлопал ресницами, когда в квартиру
вошла жена Афиногена, Зоя Карповна. Она подозрительно посмотрела на
мужиков, но, кажется, ничего не обнаружила.
- Соображаете? - спросила она.
- Соображаем, - пробасил Афиноген, - да только совсем не то
соображаем.
Из второй комнаты прибежали дети, полезли в хозяйственную сумку. Мать,
наверное, ходила в магазин.
- Чай пить будем, - сказала хозяйка.
- Нет, спасибо, - отказался я. - Домой пора.
- Отчего же...
- Мы еще в сарай сходим, - сказал Афиноген.
- Да, да, - обрадовался я. - Нам еще в сарай надо.
- Он там рисует, - пояснила жена Афиногена. И по тому, как она это
сказала, стало ясно, что занятие это она очень и очень одобряет. Может, и
не понимает, а одобряет. Ведь как изменился Афиноген после того случая с
фирменным поездом... Слава богу! Ведь совсем пропадал человек. И я,
кажется, не вызывал у нее особых подозрений. Ну выпьем когда, так в меру. А
не пить после таких Фениных запоев, это значит держаться волевым усилием. А
Феня не держался, он просто не хотел. А ведь это совсем не одно и то же. Мы
пошли в сарай.
Я почему-то представлял себе сарай захламленным и пыльным, но увидел
перед собой настоящую мастерскую, пусть и без естественного дневного света,
да ведь все равно была зима. Здесь стоял верстак для столярных работ, стол,
заваленный листами латуни, различный инструмент, несколько стульев и
табуретов. Дощатый пол был чисто подметен. В углу стояла остывшая печь,
сооруженная из железной бочки. В сарае было холодно, но все же не так, как
на улице.
- Садись - предложил Афиноген. Но я сначала походил, дотрагиваясь
руками до разных предметов. У Афиногена было свое место. Свое! Он мог здесь
уединиться, работать, творить!
- Хорошо тут у тебя, Афиноген Каранатович, - сказал я.
- Не жалуюсь. Ты садись. - И не дожидаясь, пока я усядусь,
продолжил. - Сделал все, как хотел. Ну, насколько было возможно. А ты
представляешь себе свою квартиру, свой кабинет?
- Какой кабинет! - вскричал я,
- Да ты постой, постой... В мечтах, во сне....