"Виктор Колупаев. Жилплощадь для фантаста" - читать интересную книгу автора

горела свеча, лежали бумаги, гусиные перья, стояла чернильница, литая,
тяжелая даже на вид. Рядом со столом валялись в ногах трое. Четвертый,
голый по пояс, разогретый тяжелой работой, стоял и поигрывал обрывком цепи.
- Встаньте! - крикнул Федор. Гул от его голоса раскатился по темнице.
Те трое еще ниже приникли к полу. Палач перестал играть цепью. -
Встаньте, - уже спокойно сказал Федор. - Прошу вас.
На полу началось движение, послышались всхлипывания. Боярин, низко
наклонив голову, начал с трудом подниматься.
- Да ты-то сиди, - загрохотал усиленный стенами голос Федора. - А эти
пусть встанут. Чего они метут кафтанами пол? Тут за сто лет не выметешь.
Палач загыкал, но под холодным взглядом Федоровых глаз смешался,
заклокотал горлом, подавился. Федор взял одного из лежащих на полу за
крепкий воротник, приподнял, тряхнул, но тот упорно валился на колени. Два
других несмело поднялись, но старательно отворачивались, шмыгали носами.
Федор одной рукой рванул валившегося и швырнул его в угол как мешок. Палач
засопел. И Федор понял, что того поразила сила, с которой он отбросил
пристава. Такой в худом теле пришедшего палач не ожидал. Физическую силу он
мерил по себе и теперь мгновенно и навсегда стал верным рабом непонятного.
- Кто? - спросил Федор.
- Федька, - прохрипел боярин Очин-Плещеев. - Михайлов сын... Собака
Приклонов,
- Который на Казань ходил? - уточнил Федор.
- Он... собака... Порчу напущает.
- Давно?
Захарья Очин-Плещеев понял по-своему:
- С утра бьемся. Боюсь, отпустит.
- У меня не сбежит! - ощерился палач.
- Душа, душа сбежит! -крикнул боярин и тут же испугался своих слов. -
Живого надо...
- Чем пытал? - спросил Федор.
- Хы!.. Дыбой... Ручишки-то как верви теперь вьются. Хоть туды, хоть
сюды...
- Скотина! - закричал Федор.
- Гы!
- Сам на дыбу пойдешь! - крикнул и Захарья Очин-Плещеев.
- Старался... умаешься тут, - испугался палач.
- Ладно. Открывай. Посмотрим, что можно сделать. - Федор щелчком
пустил потухшую сигарету в угол, где все еще лежал пристав.
- Сбегет... - прошептал один из двух писарей.
- У меня не сбегет, - пообещал Федор и повернул говорившего лицом к
свече, слегка пригнул. Нет, лицо незнакомо, перекошено, искажено гримасой.
Второй сам, не дожидаясь, зажмурился на свечку. - Не знаю, - сказал
Федор. - А тот кто? - Он кивнул в угол.
- Не прогневи! - взмолился боярин - Бес попутал!
- Ну-ну!
- Тоже Федька Приклонов. Собака! Два их, два... Пытать прикажешь?
- Помогать будет, - определил Федор. - А вообще-то их три! Три Федьки
Приклоновых.
- Мать, пресвятая богородица! - завопил 3ахарья, опричный боярин. -
Спаси и помилуй!