"Виктор Колупаев. Жизнь как год" - читать интересную книгу автора

И вот я снова в конце шоссе, где начинается паутина проводов. А воздух
свеж и влажен, хотя и не было дождя этой ночью. И громады зданий послушно
расступаются передо мной, когда я иду по улице. И небо все светлее и
светлее.
Прощай, ночь!
Сегодня я стал другим.
Прощай, самая короткая ночь в году!
Я тороплюсь в свою маленькую мастерскую, в мастерскую Красоты.



7. ИЮЛЬ

Многие еще, наверное, помнят, что в Лагерном саду когда-то не было
асфальтированных дорожек и разноцветных скамеек. И ходить там можно было,
где захочешь, а сидеть, где вздумается: прямо на траве под соснами или на
обрыве, свесив ноги вниз. И единственную лестницу, которая вела к реке, не
могли отремонтировать много-много лет. Она совсем уже развалилась, и
спускаться по ней было опаснее, чем просто спрыгнуть с кручи.
Обрыв в Лагерном саду шел вдоль берега извилистой линией, кое-где
глубоко вдаваясь в территорию сада, а кое-где выпячиваясь к реке. И на
этих мысах часто можно было видеть парней и девушек. Лагерный сад
пересекала одна-единственная аллея, являвшаяся как бы продолжением
проспекта. Она была метров сто пятьдесят длиной и вела прямо к обрыву.
Сюда приводили приезжих знаменитостей; чтобы они могли с высоты посмотреть
на извивающуюся реку и поля за ней.
В городе любили Лагерный сад. Сосны в нем перемежались с березками и
невысоким осинником. Встречались тополя и кедры. Здесь, даже если и было
много народу, стояла тишина, или это ветер с реки относил звуки в город?
В Лагерном саду, в отличие от городского сада, не было никаких
аттракционов и развлекательных заведений. Только в самом начале
единственной аллеи стояла бочка с квасом, да и то лишь летом.
Почти на самом краю обрыва, немного в стороне от деревьев, прилепилась
полуразвалившаяся избушка. Окна в ней были крошечные, крыша вся в
заплатах, отставшие листы фанеры придавлены кирпичами. Избушка стояла
здесь, наверное, лет сто, и до ее трубы без особого труда можно было
дотянуться рукой. В домике жил старик, часто выходивший посидеть на
завалинке, и две собаки-дворняжки. Они или безмолвно и безразлично следили
за людьми, проходившими мимо по тропинке вдоль обрыва, или бежали метров
сто за кем-нибудь, потом возвращались.
На одном углу полуразвалившейся избушки красовался кусок фанеры с
надписью: "Вход 5 коп." Наверное, этот кусок прикрывал какую-нибудь дыру.
Старик всегда курил и ни с кем не разговаривал, даже не делал попытки к
этому. Вся тропинка возле того места, где он сидел, была усыпана окурками,
и каблуки гуляющих вдавливали их в землю.
Привычка гулять по Лагерному саду прочно овладела мной. И день уже
казался мне чем-то неполным, потерянным зря, если я не бродил по краю
обрыва или в глубине сада.
Девушку в серой юбке и белой кофточке с короткими рукавами я видел