"Виктор Колупаев. Разноцветное счастье" - читать интересную книгу автора

пульта. Я рванул шлем, да так резко, что ударился головой о стенку. На
минуту у меня даже в глазах потемнело.
- Вот и отлично, - вдруг обрадовался чему-то Карминский. Тому, что я
ударился, что ли? Больно. Чему же тут радоваться?
Я бросил шлем на пол, открыл дверь бокса и вышел на божий свет.
- Парни! - сказал я, хотя среди них было и много женщин. - Парни, я
больше не могу. Здесь нужно специально готовиться. Вы меня простите.
Я чувствовал, что им неудобно. Ведь они вывернули мою душу, мое самое
сокровенное Я.
Все они стали какими-то нерешительными. Даже Эдик не подался мне
навстречу. Впрочем, и я их видел как в тумане.
- Ладно, Александр, - сказал Карминский. - Ты на сегодня свободен. А
нам надо обрабатывать результаты эксперимента.
- Ну и обрабатывайте. А больше вы мне ничего не скажете?
- Сашка... - начал Гроссет. - Ты сам понимаешь, как это было...
А Инга вдруг подошла ко мне, обняла за плечи и поцеловала в лоб, потом
в губы.
"Спасибо, Инга, - сказал я про себя. - Инга, ты все-таки человек".
Я понимал, что сейчас их не расшевелю. Нужно было что-то сказать. А в
голову ничего не приходило. И тут выручил Антон.
- А ведь уже обед, - сказал он.
Действительно, время обеда уже подошло.
- Ну, тогда - на обед, - сказал я, и все, как мне показалось,
облегченно вздохнули.



4

Комплексный обед в институтской столовой состоял из окрошки, куска
тушеного мяса и стакана компота. У раздачи было душно, от кастрюль и баков
тянуло жаром и каким-то соусом с замысловатым резким запахом. Народищу,
несмотря на все старания работников столовой, было много, и очередь
рассасывалась медленно.
Антон Семигайло, Эдик Гроссет, Сергей Иванов и я лишь минут через
двадцать отошли от стойки с подносами в руках. Антон, как всегда, взял два
вторых. Он взял бы и три, но ему было неудобно. Я всегда думал, что таким,
как он, надо давать к зарплате надбавку. Получаем мы одинаково, а съедает
он, как минимум, в два раза больше, чем я. Где же справедливость?
Мы сосредоточенно жевали.
- Эх, - сказал Антон. - Ревизором бы пойти, как в кинофильме "Гангстеры
и филантропы".
Каждый раз в обед он начинал разговор, смысл которого сводился к тому,
что он не наедается. Мы уже не обращали на это внимания, и все же
кто-нибудь, не удержавшись, вставлял какую-нибудь едкую реплику. Но Антон
не обижался. Он вообще был не из тех людей, которые, слыша, что они
прожорливы и глупы, обижаются. Он только расплывался в улыбке: ведь надо
же, глуп, туп, а достиг. Достиг! Это главное. Как достиг, уже неважно.
Вдвойне приятно, что ты туп и глуп и тем не менее достиг. Чего? Ну, хотя
бы места ведущего инженера, как Антон Семигайло.