"Сергей Кольцов. За магнитной стеной, или Сновидения варежки (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

пальцы нервничали. Понять можно - волнение. Цветы поставила в молочную
бутылку. А потом вдруг замкнулась. Почему?
Варежкину вспомнились цветочные лотки, как он минут пятнадцать
завороженно смотрел на стеклянные ящики в виде аквариумов, в которых горели
свечи, как неловко было покупать стыдливые гвоздики - так покорно и
смиренно они лежали.
Цветы... С них-то все и началось. Была же ваза. Могла и в нее
поставить. Подумаешь, какие-то пожухлые сосновые ветки. С год стоят - не
меньше. Предложил выбросить - ни в коем случае. Поставить их в какую-нибудь
трехлитровую банку - нет-нет, нельзя. Они должны стоять там. Стоп...
Он вспомнил, что над сосновыми ветками, стоявшими на этажерке, белело
пятно.
Ваза с ветками ей чем-то дорога. Белое пятно. Скорее всего висела
фотография. Но чья? Мужа? Любовника?
Допустим, бросил, погиб. Память о нем? Смешно. Глупо.
Да черт с ними, с этими ветками. При чем тут они...
Карина... К ней шел. Спешил. Готовился. Все прахом.
Карина... Какой сладкой горечью веет от этого имени.
Карой и горечью. Спросил - как живешь. Сказала, что ничего
интересного, что привыкла к однажды заведенному распорядку, что в
прошлом... да стоит ли о нем говорить, и вдруг с пустого места: хочешь
узнать - не замужем ли я? Мне муж не нужен, посторонний человек в доме - не
нужен. Не хочу, чтобы кто-то нарушал мой быт. Однажды попытались
перевоспитать - ничего не вышло. Впрочем, это так, прошлогодний снег, дым,
кото... сжала пальцами виски. Переменил тему. Хорошая квартира, удачное
место. Много простора за окнами.
Ненавидяще посмотрела. Какой простор? Живешь, как в глуши. Раньше была
квартира в центре, но дом поставили на капитальный ремонт. Разве нельзя
вернуться назад? Привыкла. Хотя какая привычка. Все дело в другом, в
другом... Снова сжала виски. Нельзя мне отсюда уезжать, нельзя. А вдруг
вернется... все вернется - прежнее... Извини, я совсем развинтилась.
Страшно болит голова. Вся неделя сумбурная, беготливая. Мне лучше прилечь.
Подошла к дивану и согнала кошку.
Обрывки воспоминаний набегали друг на друга, перекрещивались,
кувыркались, пока их не подхватила головокружительная карусель и не слила в
пеструю, неразрывную ленту.
Наутро Варежкин встал свежим и бодрым. Тюбики и кисти очнулись от
летаргического сна, когда Савелий, комкая, сорвал с них газету, а холст
помолодел и задышал, освобожденный от наброшенных на него лохмотьев.
- Кого нелегкая принесла?! - раздраженно сказала Карина и пошла
открывать.
На пороге стоял Варежкин с цветами и картиной.
- Савелий! Наконец-то. Как в воду канул. Почему не звонил? - сбивчиво
заговорила Сухарева, впуская Савелия. - Я уже разыскивать тебя собралась.
- Я картину для тебя писал, - смущенно заговорил Варежкин, словно
оправдываясь.
- Картину... - Сухарева, словно спохватившись, быстро прикрыла дверь,
ведущую в комнату. - Извини, у меня маленький беспорядок. Ты пока
раздевайся, я сейчас приберу.
Карина бочком юркнула в комнату, мигом сняла со стены фотографию и