"Василий Колташов. Мальчик из Фракии ("Византийская ночь" #1) " - читать интересную книгу автора

возьмет их сам из той части добычи, что мы честно вернем. Ей богу, все
справедливо!
Фока поднял белесые глаза к небу. Там среди редких облаков сейчас
должен был находиться бог. Он все слышал и видел каждого обитателя тверди,
которую сам сотворил.
- Э-э-э... а ты прав.
Рыжий коротышка скривил запекшиеся от жажды губы, не желая больше
ничего говорить. Если бы его отец имел столько же ума, сколько Иисус дал ему
одному, они не голодали бы холодными зимами. Сестры и братья не умирали бы с
голоду. На всю жизнь он сохранил в памяти их распухшие тела, с раздутыми
животами. Какой это был год? Империя содрогалась болезнями, голодом и
страхом. Юстиниан не прекращал войны, не прекращал выбивать из должников
старые налоги. Немногие из солдат получали жалованье. Год выдался
неурожайный. Пришли холода. Все покрыл снег. Селение голодало: первыми
умирали дети. "У отца тогда выпала половина зубов. Все мы стали похожи на
обтянутые кожей скелеты. Ну и зима была!" - с ужасом вспомнил Фока.
- Эти сытые выродки в столице не многого лишатся, если каждый из нас
получит по десятку овец. Они проматывают наши деньги и давно заслужили урок,
даже если и очень скромный. Кто еще кроме нас самих вознаградит нас же за
верную службу.
- Тогда не снимайте чехлы со щитов и никого не жалейте, - сказал Фока,
поглаживая густую бороду.* - Да поможет нам Иисус!
______________
* На щитах, как правило, изображался заметный издалека символ
подразделения, к которому принадлежали воины. Также на одежду воины нашивали
узоры позволяющие определить тип их вооружения или соединение, к которому
они принадлежали. Предположительно, к концу VI века это правило мало
соблюдалось как в полевых, так и в пограничных войсках Империи.

- Ты говоришь как настоящий сотник, Фока! - снова расхохотался
Констант. - Святой дух, как же обрадуется моя жена! Эй, Савва, видишь то
большое стадо в низине!? Скоро мы возьмем его себе!

3

Амвр продолжал подъем. Он повернул вместе с тропой и обошел большое
старое дерево. Чтобы дойти до второго пастбища коротким путем, нужно было
подняться выше в гору, а затем, обогнув её, выйти на другую тропу. Мальчик
шёл уже больше часа. Ферма, где он вырос, оставаясь всю жизнь рабом,
сделалась совсем маленькой. Её было хорошо видно, но Амвр шагал не
оглядываясь. Он никогда не смотрел в ту сторону, когда был в дороге. Так ему
больше нравилось: не смотреть и не думать о том неприятном, даже жутком, что
оставалось у него сейчас позади.
Желудок мальчика, почти всегда мучимый голодом, был спокоен. Ребенок
привык забывать о пище, когда её не было. То, что он съел утром, скоро
должно было стать далеким воспоминанием. Идти предстояло весь день и всю
ночь. Добравшись до пастухов к вечеру, малыш должен был утром вернуться на
ферму.
Птицы пели вокруг, а солнце и лёгкий ветер ласкали теплом густые волосы
Амвра. Молчавший все утро, мальчик нашел силы, чтобы бессвязно запеть. В