"Наталья Колесова. Я умерла" - читать интересную книгу автора

подъезду сосед, к которому она не ровно дышит...
Федор лежал на спине, раскинув руки-ноги, как морская звезда, и смотрел
в потолок. По потолку метались тени от веток, ползли прерывистые линии света
от фар проезжавших машин. И что с того, что он лучший Городской Охотник? И
что с того, что он знает ее привычки и даже кое-какие мысли? Он не знает
главного - почему ее ищут.
А потому не знает - где ее искать.
Федор поднялся. Поправил покрывало и мишку. Прошел по сегодня не
скрипящим половицам. В зале было темнее. Он уже направился к прямоугольнику
входной двери, как что-то его толкнуло. Остановило.
Фотография. Напряженное лицо, напряженные глаза...
Черная ленточка.
Федор сел на диван. Вот теперь он точно знал - где ее искать.
И по-прежнему не знал - почему.

Я смотрю на арку над головой. Мешаюсь всем входящим-выходящим, но
упорно продолжаю разглядывать облезающую краску на металлических буквах.
"Первое городское кладбище". Зачем я сюда пришла? А, да. Хотелось побыть
вдали от людей, где тихо и зелено. Лучше места точно не найдешь.
И - что еще?
И посмотреть на свою могилу.
Вот так вот.
Иду по пустым дорожкам. Сегодня не "родительский день", поэтому народу
мало. Говорят, мэр давно грозится закрыть кладбище - а то живым уже места не
хватает.
Все, как я и хотела. Зелено. Тихо. Вдали от людей (живых, понятно).
Я ориентируюсь по последней дате на памятниках - она неумолимо
приближается к нынешнему году.
Потом месяцу.
Потом стали одинаковыми дни. Июль, двадцать пятое. Двадцать пятое июля,
двадцать пятое... День, когда наш поезд должен был прибыть в город.
Я останавливаюсь. Оглядываюсь. Земля на могилах черно-бурая. Глинистая.
Живые цветы уже завяли, искусственные поблекли, а посаженные не выросли.
Кое-где отважно пробивается травка.
Значит, вот здесь я и похоронена. Я прислушиваюсь к своим ощущениям.
Ощущений никаких - разве что вялое любопытство.
Фотография мне не понравилась. Я ее не любила, а мама вставила снимок в
рамочку и водрузила на телевизор - чтобы любой приходящий мог убедиться,
какая у нее красавица-дочка. А то, типа, меня рядом нет...
И надписи, кроме фамилии-имени и дат, никакой. Наверное, напишут уже на
капитальном памятнике. Какой они собираются поставить? Мраморный? Надо будет
поинтересоваться.
Я услышала какой-то звук и машинально оглянулась. Нет, этот звук
вырвался у меня самой. Какой-то неопределенный - то ли истерический смешок,
то ли неначатый плач. Я сажусь на низкую оградку, прислоняюсь виском к
металлическому столбику. Прости, подруга. Не знаю, кто ты, и почему решили,
что ты - это я, только меня-то там нет, а тебя кто-то ищет, все на что-то
надеется...
- Ой, дочка, - говорят рядом. Я открываю глаза. На меня смотрит пожилая
женщина в сереньком блеклом платье. В руках у нее пластиковые бутылки.