"Наталья Колпакова. Лучший из миров " - читать интересную книгу автора

воткнутые в толстые серые чехлы, а та, бормоча, торопливо вытряхивала что-то
перед хрупкими треугольными мордочками. Это что-то упоительно пахло, Тейю
чуяла издали. И точно, зверьки с жадным урчанием набросились на подачку.
Ноги сами понесли Тейю к импровизированной столовой. Тихо,
сладострастно урча, совсем как кошки, она проскользнула через двор, и
кошатница испуганно вскинулась. Увидев, как изменилась сморщенная мордочка
дряхлой демоницы, Тейю запаниковала, и облик поплыл, меняясь. Может, она
любит только тех, кто похож на кошек? Старуха шарахнулась к стене, тиская
платок на груди. Перед ней лебезило крупное чудовище, стремительно
прорастающее трехцветной шерстью через скудную одежду. Метался раздвоенный
хвост, два гладких копьевидных кончика-острия мели грязную жижу. Лапы у
чудовища были какие-то неопределенные, то прорастет из-под ребер лишняя
пара, то среди длинных птичьих пальцев с серьезными когтями вдруг мелькнет
хрупкий девичий пальчик. Лицо (морда?) также текло и плавилось. Только
широко распахнутые, детские какие-то глаза оставались неизменными, да среди
плотных рыжеватых прядей нервно подрагивали крупные полупрозрачные уши в
сетке зеленоватых жилок. Взбив водопад брызг сдвоенной плеткой хвоста,
чудовище широко улыбнулось, раскрыло рот и старательно выговорило:
- Мя-а-у!
Одна из кошек бросилась в подвал, пара отчаянных голов выдвинулась
вперед, истерически втягивая запах чужого существа. Остальные жались к
валенкам кормилицы. Чудовище придвинулось еще на полшага.
- Мя-а-у. Да-а-й! Да-ай...
И оно встало на задние лапы-ноги, доброжелательно взирая на старуху.
Взгляд несчастной уперся в женскую грудь, обрисовавшуюся у жуткой кошки
под замызганной футболкой.
- Мама... - прошептала бабка (тварь склонила голову набок). -
О-осподи...
И она перекрестилась с отчаянной отвагой. Но, как ни странно, нависшая
над ней нечисть не спешила дохнуть в корчах, испуская смрадный дым. Меж губ
скользнул быстрый, как у ящерицы, язычок, смахнул дождевую каплю со щеки
нечистой. Когтистая лапа вытянулась вперед, деликатно тронула пуховый платок
на бабкиной груди.
- На, на, подавись, - забормотала та, избавляясь от заношенного платка,
и, храбро швырнув его в дьявольскую морду, заковыляла к подъезду.
Тейю с наслаждением зарылась лицом в пух. Он пах не особенно вкусно, но
уютно, спертым воздухом, теснотой, удушливым теплом. Хорошо! Спокойно! Она
была немного разочарована. Почему демоница убежала? Почему дрожала от страха
и рычала сквозь зубы? Она добрая, подарила Тейю чудесную одежду. Хорошо, что
Тейю удалось коснуться ее хотя бы мельком!
Закутавшись в просторную пуховую шаль, присев на корточки, Тейю поела,
не забыв оставить и кошкам. Иначе нехорошо, это ведь их еда... Старая
кошатница мучительно переводила дух в подъезде, пытаясь унять сердцебиение,
и за всеми страстями не сразу поняла, что колени и спина, изводившие ее бог
знает сколько времени, уже не болят. Совсем.

- Здравствуйте, Дан, заждался вас. В моем уединении, бывает, за весь
день и парой слов ни с кем не перемолвишься.
Сигизмунд с достоинством поспешал навстречу, небольшие глазки лукаво
щурились. Оба знали, что общение не относится к числу насущных потребностей