"Александр Колпаков. И возгорится солнце (Сб. "На суше и на море", 1963)" - читать интересную книгу автора

световой. Кроме того, корабль обладал удивительным свойством: по желанию
Кедрова мог изменять свою конструкцию - из ракеты перестраиваться в сухопутный
вездеход, в глубоководную лодку и даже в подземный винтоход. Достаточно
было послать на его механизмы определенный радиоимпульс. Нейтрализация
же геонов, ради которой вначале создавался аппарат, теперь оказалась для
него частной и наиболее простой задачей.
- Это здорово! - восхищенно сказал Михаил. В его душе
внезапно загорелась надежда. Все обойдется, они еще увидят, как сверхмощный
луч протонов пронижет бездну космоса. В безотчетном порыве он сжал локоть
Кедрова. Тот посмотрел на него с удивлением. Михаил смутился, разжал пальцы,
деловито сказал:
- Ну что ж, поехали на секцию.
...Глухо урчал реактор, введенный Кедровым на полный режим.
Универсон, пробившись сквозь пылевую бурю в окрестностях ГАДЭМа, мчался
по раскаленной пустыне Криофори. То и дело ему приходилось форсировать
реки жидких металлов, взбираться на отвесные склоны гор, тающих в адской
жаре, или стремглав падать в глубокие ущелья, где клубился металлический
туман. Слева на горизонте все время виднелось тело Космотрона. Преломляясь
на его гребне, солнечный луч порождал самые неожиданные цветовые эффекты.
Справа тянулась большая цепь вулканов, извергавших тучи пепла, лаву и камни.
Почти ежеминутно на аппарат обрушивались пылевые смерчи, и Соколов с Кедровым
часами двигались в кромешной тьме, нащупывая дорогу инфракрасными локаторами.
Иногда приборы, тускло мерцавшие на панели робота водителя, словно сходили
с ума. Надсадно гудел реактор, трещали счетчики частиц, судорожно метались
стрелки на шкалах энергомеров. Универсон начинал самопроизвольно рыскать
по сторонам, на мгновение даже замирал, кружась на одном месте.
Выключив робот, Кедров останавливал аппарат и принимался
анализировать показания приборов. Михаил помогал ему. Работали они молча.
Все было ясно и без слов: Универсон проходил зону геонных скоплений, представлявших
громадную опасность для людей и аппаратов. Только сильное защитное поле,
окружавшее Универсон, спасало ученых от мгновенного поражения таинственными
излучениями.
Потом они снова мчались вперед. По мере того как Универсон
приближался к Сумеречному поясу, чудовищный диск Солнца все ниже склонялся
к горизонту. По корпусу машины еще сильнее забарабанил дождь непрерывно
испарявшихся и конденсировавшихся легкоплавких металлов. Лучи света о трудом
проходили завесу металлического дождя, окрашивая и без того мрачные пейзажи
в густо-багровые тона. Вскоре Солнце скрылось, наступила тьма, но они облегченно
вздохнули: наконец-то смолк утомительный гул фотоэлементных охладителей.
Михаил украдкой поглядывал на Кедрова, и его сердце сжимала
тревога. Что с ним?.. Нет, это был совсем не тот жизнерадостный, быстрый,
как ртуть, юноша, который увлек его тогда грандиозным замыслом проекта
"Меркурий-Титан". Неразговорчив, угрюм, как будто даже болен. Вероятно,
устал от борьбы с косностью и недоверием ученых Эвенкора? А где же его
неизменная спутница? Он хотел спросить об Ауре, но сдержался. Интересно,
сильно ли она изменилась за эти годы?.. Он пытался представить себе ее
нынешний облик, но из этого ничего не вышло. Зато он вспомнил ее прощальный
взгляд, быстрые уверенные движения - и Аура ожила. Но все же это был прошлый
образ... Михаил закрыл глаза и весь ушел в воспоминания. Кедрову же казалось,
что этот обожженный меркурианским солнцем парень, лучший знаток Сумеречного