"Александр Колпаков. Альфа Эридана (Научно-фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

проглоченный им, просыпался, изнемогая от ужаса; то вновь
переживал гибель товарищей и, задыхаясь от непомерной тяжести,
полз по первобытному лесу; то блуждал, подобно астральной
субстанции, в призрачных, полных опасностей джунглях Элоры; или
видел себя в кругу старых друзей-циолковцев, соратников по
космической одиссее третьего тысячелетия, из которой никто из
них не вернулся на Землю; то вновь, как в юности, вел "битву за
антивещество" под руководством великого преемника Эйнштейна -
Ганеты - и затаив дыхание с восторгом наблюдал чудо -
управляемый реактор аннигиляции, открывший человечеству путь к
другим солнцам вселенной; то оплакивал смерть Чандрагупты,
вместе с которым они так отчаянно боролись с непонятными силами
Антимира...
...В то "утро" он проснулся совершенно разбитый, с какой-то
необъяснимой тяжестью на сердце. Все у него валилось из рук.
Пытался заняться чтением - и не смог; попробовал есть - пища
показалась ему пресной и безвкусной. Некоторое время он
машинально слушал, как Счетчик Расстояний каждые две минуты
звонко отсчитывал микропарсеки, остающиеся за кормой "Паллады";
бесцельно потрогал рукоятки аварийного управления, посмотрел на
главный экран, где переливались фиолетовые точки звезд.
"Паллада" беззвучно неслась в пространстве со скоростью в
"шесть девяток после нуля". "Пройдена почти половина пути, -
подумал Руссов. - Хорошо бы лечь в анабиоз и сразу провалиться
в блаженное небытие..." Это была чрезвычайно заманчивая мысль.
Он долго колебался, борясь с соблазном, и, наконец, решился.
Однако не успел он еще закрыть за собой дверь анабиозной каюты,
как остановился точно вкопанный. В убаюкивающей песне
гравиметра вдруг возникла какая-то новая мелодия.
"Неисправность!" - молнией пронеслось у него в голове, но
гравиметр опять запел густо и ровно, и он успокоился. В
следующее мгновение "голос" прибора резко изменил свою
тональность, звук стал нарастать и повышаться. Он бросился к
пульту и положил руки на рукоятки аварийных рычагов, не сводя
глаз с указателя. Стрелка гравиметра медленно, но неумолимо
ползла к красной черте, отмечая предельно допустимый при данной
скорости звездолета потенциал тяготения. Вместе с движением
стрелки все тревожнее кричал звуковой анализатор: "Опасность!"
Руссов вздрогнул от резкого воя сирены, который прозвучал в тот
момент, когда стрелка достигла красной черты. Его ослепила
красная вспышка индикатора на груди сторожевого робота -
сигнала отключения главного двигателя. Руссов на миг
растерялся. "Впереди - тяготеющая масса!.." - ужаснулся он.
Вслед за тем загрохотали тормозные двигатели. Подвижная шкала
акцелерографа стремительно побежала влево, показывая чудовищное
замедление: сто "g"... восемьсот десять тысяч". Замедление было
так велико, что на мгновение перегрузка превысила потенциал
антитяготения. Его швырнуло в кресло пилота, вдавливая в
губчатую обивку. Раздался пронзительный звон - это
автоматически включилась система, усиливающая поле