"Радомир Коловрат. Шалом Гитлер! " - читать интересную книгу автора

холодильнике. На кухне, в рамках висели два фото похожих друг на друга
носатых мужчин с грустными глазами.
- Прадед мой и его брат. Прадед был репрессирован по "делу врачей", а
его брата немцы убили в Бабьем Яре. - перехватив мой взгляд, объяснила Вика.
- Мой прадед тоже погиб на войне, под Сталинградом. А дед дошел до
Берлина. Он сыном полка был.
- Как же ты можешь после этого делать себе свастику на груди и читать
эти свои нацистские книжонки?!
- Величайшая трагедия Европы в том, что Сталин и Гитлер не сумели
договориться. И англосаксы не без участия твоего богоизбранного народца
столкнули две великих нации, нанеся мощнейший удар по их генофонду! И потом,
в составе войск вермахта и СС сражались почти полтора миллиона русских, чьи
семьи пострадали от коммунизма, да и в Бабьем Яре всю кровавую работу
хохляцкие полицаи выполняли! А свастика - это символ солнца, ведь европейцы
до принятия христианства исповедовали солярные культы. И то, что нацисты
запороли этот символ, еще ничего не значит. Ты же носишь звезду Давида, хотя
для миллионов палестинцев этот знак является символом смерти и лишений! А
знаку свастики тысячи лет, и он является древним сакральным символом
индуизма, буддизма и других ведических религий, да он даже в православии
есть!
В ответ на мою тираду Вика хмуро промолчала.
- Ладно, прости меня, я не хотел тебя обидеть, но ты же знаешь
насколько это для меня важно!
- О.К. замяли. - Вика поставила посуду в мойку, и мы пошли в ее
комнату. Как всегда после ссор (эта была лишь слабой тенью того, что мы
устраивали обычно), мы с сумасшедшей страстью упали в объятья друг друга.
Вика расстегнула мои штаны и, как бешеная, начала обрабатывать мой хуй. В
пылу безудержного сношения мы не услышали звука открываемой двери. В этот
раз Викины родители решили вернуться пораньше. Картина, представшая их
глазам, не могла придти к ним и в самом страшном сне: их дочь, стоящая
раком, и я, лысый, со свастикой на груди и ку-клукс-клановцем на плече,
отчаянно засаживающий Вике. Викин папа, оказавшийся маленьким похожим на
Аристотеля Онассиса, толстячком, резко побагровел и, схватив за руку маму,
очень похожую на саму Вику, с грохотом выбежал из комнаты.
- Блядь, вот дерьмо! - Вика разом соскочила с моего члена. - Тебе
лучше, как ты и сам, наверное, понимаешь уйти, а вот мне предстоит нечто
такое, по сравнению, с чем Хиросима с Нагасаки - буря в стакане воды. - Вика
спешно накинула на себя халатик и быстро скользнула за дверь.
Я оперативно оделся и пулей побежал к входной двери. Уходя, я слышал
вопли Викиного папы:
- Как ты смеешь, два твоих прадеда были замучены этими гоями! Такой
хороший мальчик, Давидик полгода за тобой ухаживал, а ты над ним только
издевалась! И вот, привела в дом нациста, да из-за этой свастики, что у него
на груди, нас тысячами отправляли в печи! Сука ты последняя! Всю нашу семью
опозорила! Все, забираю из института документы и, на следующей же неделе
отправлю тебя к тете Соне в Хайфу!
В ответ на это Вика, что-то ответила ему тихим переходящим в нервный
шепот голосом. По себе я знал, что такой голос означает крайнюю степень
раздражения. А характер у Вики был не подарок.
После Викиных слов папа вообще перешел на нечленораздельный визг, и я