"Сидони-Габриель Колетт. Дом Клодины ("Клодина" #6)" - читать интересную книгу автора

саном, без переодевания в рясу, что было бы кощунственно, и тем не менее
наперекор всем я была священником. Священником, и все тут. Это было столь же
естественным для меня, как быть лысым для пожилого мужчины или страдать
артритом для немолодой дамы.
Слово "пресвитер"[7] попалось в том году в сети моего чуткого слуха и
произвело там разрушительное действие.
Кто-то обронил при мне: "Это, без сомнений, самый веселый из
пресвитеров..."
Мне и в голову не пришло расспросить родителей: "Что такое пресвитер?"
Я вобрала в себя это загадочное слово, такое шершавое в начале и такое
протяжное и мечтательное в середине... Обогащенная тайной и сомнением, я
засыпала с этим словом и брала его с собой на забор. "Пресвитер!" Поверх
крыши курятника и сада Митонов я швырялась им в вечно туманный горизонт над
Мутье. С высоты забора оно звучало анафемой. "Подите! Все вы пресвитеры!" -
кричала я невидимым отлученным.
Чуть позже слово потеряло для меня свою ядовитость, и я узнала, что
"пресвитером" называют по-научному маленькую улитку в желтую и черную
полоску... Неосторожность, допущенная мной, оказалась роковой; это произошло
в одну из тех минут, когда ребенок, каким бы серьезным и фантазером он ни
был, мимолетно походит на то, что о нем думают взрослые...
- Мама! Взгляни, какого хорошенького маленького пресвитера я нашла!
- Хорошенького маленького кого?..
Я прикусила язык, но было поздно. Пришлось узнать - "В своем ли уме эта
малышка?" - то, чего я так не желала узнавать, и называть "вещи своими
именами"...
- Пресвитер - это руководитель религиозной общины.
- Ах, руководитель...
- Ну да... Закрой рот, дыши носом... Ну конечно... Я еще пыталась
противиться, бороться с чужим вторжением... прижимала к себе лохмотья своей
экстравагантности; мне хотелось вынудить нашего священника на то время, что
я пожелаю, превратиться в маленькую улитку по имени "пресвитер"...
- Скоро ли ты привыкнешь держать рот закрытым, когда молчишь? О чем ты
думаешь?
- Ни о чем, мама...
...А затем я сдалась. Я струсила и вступила в сделку со своим
разочарованием. Отбросив раздавленную улитку, я оставила при себе красивое
слово, поднялась с ним на свою узкую, затененную старыми кустами сирени
террасу, выложенную, словно гнездо сороки-воровки, отполированными камешками
и осколками стекла, окрестила ее "Домом пресвитера" и стала священником на
заборе.

МАМА И КНИГИ

Через верхнее отверстие в абажуре лампа освещала кручу в каннелюрах,
образованную корешками книг, прошедших через руки переплетчика.
Противоположный откос был желтым, даже грязно-желтым от корешков
читаных-перечитанных, сброшюрованных, разлохмаченных книг. Несколько
"переводов с английского" - один франк двадцать пять сантимов за штуку -
краснели на нижней полке.
Где-то посередине сияли в сафьяне цвета палой листвы Мюссе, Вольтер и