"Сидони-Габриель Колетт. Клодина в школе ("Клодина" #1) " - читать интересную книгу автора

замирает перед Эме, та кокетничает, поводит загнутыми кверху ресницами, меж
тем как мадемуазель Сержан наблюдает за ними умилённым взором тёщи,
пристроившей свою дочку. Ученицы снова принимаются чесать языки, и так до
самого звонка. Рабастан прав, какие сдранные, пардон, странные эти уроки
пения.
Сегодня утром у входа в школу я сталкиваюсь с бледной сестрёнкой Эме:
блёклые волосы, серые глаза, шершавая кожа - девочка комкает шерстяной
платок на узких плечах, и вид у неё самый жалкий, как у драной кошки,
замёрзшей и перепуганной. С недовольной миной на лице Анаис кивает на
девочку. Я сочувственно качаю головой и тихо говорю:
- Сразу видно, несладко ей здесь придётся. Тем двоим слишком хорошо
вместе, а она будет страдать.
Постепенно собираются ученицы. Прежде чем войти, я замечаю, что два
школьных здания достраиваются с поразительной быстротой. Не иначе как
Дютертр обещал подрядчику большую премию, если всё будет готово к
определённому сроку. Наверняка этот тип затеял какие-то махинации.
Урок рисования ведёт Эме Лантене. "Линейное воспроизведение предмета".
На этот раз мы должны нарисовать гранёный графин, стоящий на учительском
столе. На занятиях по рисованию всегда весело - тут есть тысяча возможностей
встать: то "не видно", то "тушь пролилась". Тут же раздаются жалобы. Я
первой бросаюсь в атаку:
- Мадемуазель Эме, не могу я рисовать этот графин. Мне труба
загораживает!
Эме, которая тем временем ласково поглаживает рыжий затылок засевшей за
письмо директрисы, оборачивается:
- Наклонитесь немного вперёд.
- Мадемуазель, - подхватывает Анаис, - из-за головы Клодины мне не
видно модели.
- Что за несносные девчонки! Поверните стол, и обеим будет видно.
Теперь черёд Мари Белом. Она жалуется:
- Мадемуазель, у меня нет угольного карандаша, к тому же вы выдали мне
рваный лист, я никак не могу нарисовать графин.
- Может, вы угомонитесь наконец? - раздражённо скрипит зубами
директриса. - Вот лист, вот уголь, и если я услышу ещё одно слово, будете у
меня рисовать весь столовый сервиз.

Мы испуганно замираем. Такая тишина, муха пролетит - слышно... но
длится это пять минут. На шестой вновь раздаётся лёгкое гудение, падает
башмак. Мари Белом кашляет, я встаю, чтобы пойти измерить руками высоту и
ширину графина. Дылда Анаис следует моему примеру и, прищурив глаз, корчит
страшные рожи, от которых Мари заливается смехом. Я наконец заканчиваю эскиз
углём и иду за тушью, которая хранится в шкафу за учительским столом.
Позабыв про нас, учительницы вполголоса переговариваются и смеются. Эме
порой отшатывается со смущённым видом, который ей очень идёт. Право, они так
мало нас стесняются, что и нам нечего стесняться. Ну погодите, лапочки!
Я бросаю "Тс!", которое заставляет всех приподнять головы, и показываю
классу на нежную парочку Сержан-Лантене, осеняя их сзади благословляющим
жестом. Мари Белом разражается хохотом, двойняшки Жобер осуждающе опускают
носы, а я, не замеченная парочкой, лезу в шкаф за тушью.
По дороге я бросаю взгляд на рисунок Анаис: её графин похож на неё