"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

спрятаться в шляпе. Я знала почти всех её собачек, Марго спасла их от
"торговцев собаками", вырвала из этих дурацких, зловредных лавочек, где в
витринах выставляют больных, перекормленных или, наоборот, голодных,
накаченных алкоголем несчастных животных... Некоторых ей удалось выходить, и
они стали у неё здоровыми, весёлыми и крепенькими. Но были и такие, у
которых так и остался больной желудок, лишаи и непроходящая истерия... Марго
их лечит как может, но её приводит в отчаяние мысль, что все её усилия
тщетны, что вечно будут выставлять на продажу "породистых собачек".
Больная сучка заснула. Я молчу, не зная, что сказать... Обвожу взглядом
большую комнату, которая у Марго всегда немножко похожа на лазарет, может
быть, потому, что на окнах нет занавесок. На столе расставлены аптечные
пузырьки с лекарствами, лежат бинты и крошечный термометр, да ещё маленькая
резиновая клизмочка для промывания собачьих кишечников. Пахнет йодом и
креозоловой мазью... Меня вдруг охватывает желание уйти отсюда немедленно,
да-да, немедленно! Вновь увидеть свой тесный, тёплый дом, просиженный диван,
цветы и своего друга, которого я люблю...
- Прощайте, Марго, я ухожу...
- Идите, дитя моё.
- Вы на меня не очень сердитесь?
- За что?
- За то, что я такая безумная, смешная, в общем, влюблённая... Я ведь
зарок давала...
- На тебя сердиться? Бедняжка, это было бы очень жестоко с моей
стороны!.. Новая любовь... Тебе и так, должно быть, несладко... Бедняжка!..
Я спешу вернуться домой. Мне зябко и грустно, я чувствую себя
скованной... Уф!.. Всё равно, дело сделано. Я всё сказала Марго. Она окатила
меня ледяным душем, но я этого и ждала, а теперь бегу, чтобы высохнуть,
встряхнуться и расцвести у жаркого пламени... Моя опущенная вуалетка
скрывает следы моих огорчений, и я бегу - бегу к нему.

- Господин Максим здесь. Он ждёт вас, мадам. Бландина теперь говорит
"господин Максим" с нежностью, будто речь идёт о порученном ей младенце.
Он здесь!
Я кидаюсь в спальню и запираю дверь, чтобы он не увидел моего лица.
Скорей! Рисовая пудра, карандаш для глаз, помада... Ой, вот под нижними
веками перламутровая синева... "Ты постарела..." Дура, зачем ты плакала, как
маленькая? Разве ты не научилась страдать "всухую"? Прошло время моих
сверкающих слёз, которые катились по лицу, не оставляя влажных следов на
бархате щёк. Чтобы вновь завоевать своего мужа, я научилась в своё время
украшать себя слезами: я рыдала, подняв к нему лицо, мои глаза были широко
открыты, и я стряхивала, не вытирая, медленно катящиеся жемчужины слёз,
которые делали меня только ещё более привлекательной... Бедная я!
- Вот наконец вы и пришли, дорогая, благоуханная, желанная моя, моя...
- Господи, до чего же вы глупы!
- О да! - вздыхает мой друг с восторженной убеждённостью.
И тут же начинает свою любимую игру, которая заключается в том, что он
поднимает меня чуть ли не до потолка и целует щёки, подбородок, уши, губы. Я
отбиваюсь настолько энергично, что ему приходится показать свою силу. Наша
борьба кончается его победой. Он стискивает меня так, что голова моя
оказывается внизу, а ноги болтаются в воздухе. Тогда я начинаю кричать: "На