"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

вы собираетесь пудриться в такой поздний час?
- Прежде всего для себя. А потом - для вас.
- Для меня не стоит. Вы обращаетесь со мной как с человеком, который за
вами ухаживает, вам и в голову не приходит, что я человек, который вас
просто любит?
Я гляжу на него и пугаюсь ещё больше, чем прежде. Сбитая с толку тем,
что этот человек, как только речь зашла о любви, обнаруживает и ум, и
уверенность, так хорошо сокрытые за его внешностью Долговязого Мужлана.
Способность любить - вот что я угадываю в нём, вот чем он удивляет меня и
ввергает в смущение.
- Скажите откровенно, Рене: то, что я вас люблю, вам отвратительно, или
безразлично, или, быть может, хоть как-то приятно?
Его слова не звучат ни оскорбительно, ни униженно, ни слезливо, ни
застенчиво, ни лукаво... Переняв его простоту, я, осмелев, отвечаю:
- Понятия не имею.
- Так я и думал, - сказал он серьёзно. - В таком случае...
- Что "в таком случае"?
- Мне остается только уйти.
- Конечно, уже половина первого.
- Нет, вы меня не поняли. Я хочу сказать: не видеть вас больше, уехать
из Парижа!
- Уехать из Парижа? Зачем? - искренне удивляюсь я. - В этом нет
необходимости. К тому же я вам не запретила видеть меня.
Он пожал плечами.
- Я вам скажу почему... Когда что-нибудь не ладится, когда у меня...
неприятности, я уезжаю к нам.
Он очень мило произнес это "к нам", совсем по-провинциальному и очень
нежно.
- У вас там красиво?
- Да. Там лес, всё больше еловый, но есть и дубы. Я очень люблю гулять
после лесоповала - свежие пни, одиноко стоящие ели, оставленные на развод, и
огромные круглые кострища, где делают уголь, - там на другой год будет полно
земляники...
- И ландышей...
- Да, и ландышей... И наперстянки. Вы знаете, что это? Они вот такая
высокая, и когда мы были маленькие, мы совали в её колокольчики пальцы...
- Знаю...
Мой арденнский дровосек рассказывает плохо, но я так ясно вижу всё, что
он описывает!
- Каждое лето я еду туда на машине. А когда наступает осень, хожу
иногда на охоту. Это, конечно, мамины владения. У нас там её прозвали
"Стальная Пила", - говорит он со смехом. - Она валит деревья, валит,
распиливает и продаёт.
- Ой!
- Но она леса не губит, не думайте. Она в этом знает толк, разбирается
как мужчина, даже лучше чем мужчина!..
Я слушаю его с возникшей вдруг симпатией, я рада, что он забыл обо мне
на минуту, что он говорит сейчас, как потомственный дровосек, о своём родном
лесе. Я не помнила, что он из Арденн, а он не спешил сообщить, что так любит
свой край. Теперь я понимаю, почему у него вид мужлана! Потому что он носит