"Сидони-Габриель Колетт. Невинная распутница " - читать интересную книгу автора

очаровательная со своей гримаской обиженного ребёнка, что Антуан бросается к
ней, отрывает от земли и хочет поцеловать; но она быстро освобождается от
объятий, и глаза её мгновенно холодеют:
- Ах так! И ты ещё будешь меня задерживать? Впрочем, они садятся за
стол так поздно... Мы не будем последними, уверяю тебя!
Она ускользает от него к дверям спальни, но на пороге оборачивается,
скорчив недовольную мину:
- А для тебя очень важен этот ужин?
Антуан открывает рот, затем закрывает его и вновь открывает, до такой
степени переполненный доводами, что Минна приходит в раздражение и кричит,
прежде чем ему удаётся вставить хоть слово:
- Да, я знаю! Твои отношения с Плейелем! И реклама в газетах, зависящих
от Шолье! И Люнье-Поэ, который хочет заказать "барбитос" для балета с
Айседорой Дункан! Говорят тебе, я всё-всё знаю! Через десять минут буду
готова!
"Но если она всё знает, - говорит себе Антуан, оставшись один в
гостиной, - зачем же она спрашивает, важен ли для меня этот ужин?"
Любви Антуана чужды уловки и разумная умеренность. Он излишне нежен в
своей нежности, излишне весел - в весёлости и чрезмерно озабочен в заботах.
Быть может, между ними и нет других барьеров, кроме этой потребности
Антуана - "этой мании", по словам Минны, - быть откровенным и прямым?
Однажды дядя Поль, отец Антуана, сказал сыну в присутствии Минны: "Нужно
всегда остерегаться первого движения души!" Минна почтительно ответила: "Как
это верно!", - добавив про себя: "...особенно если люди не умеют
непринуждённо лгать. Это лентяи, которые не дают себе труда немножко
пригладить истину, хотя бы из простой вежливости или ради собственной
выгоды..."
Антуан принадлежит к числу подобных неисправимых людей. Каждую секунду
он восклицает, обращаясь к Минне: "Я люблю тебя!" И это правда. Истинная и
цельная, образцовая правда.
"К чему бы мы пришли, - задаётся философским вопросом Минна, - если бы
я изрекала сходные сентенции и отвечала бы ему с равной убеждённостью: "Я не
люблю тебя!""
Вот и сейчас, застыв посреди белоснежной гостиной, он честно спорит с
отсутствующей Минной: "Зачем она спрашивала, если всё знает?" Он задевает,
проходя, "барбитос", собранный у Плейеля. Огромная лира издаёт жалобный
мелодичный стон: "Боже мой! Модель номер восемь!" Он осторожно ощупывает её
и улыбается в зеркало своему отображению бородатого рапсода.
Антуан не хватает звёзд с неба, но у него достаточно здравого смысла,
чтобы осознавать это. Снедаемый мучительным желанием вырасти в глазах Минны,
он, с разрешения своего патрона Постава Лиона, урывает несколько часов от
ведения бухгалтерского учёта фирмы Плейель, дабы посвятить это время
реставрации греческих и египетских инструментов. "Я бы мог заняться и
автомобилями, - откровенно говорит он самому себе, - но только за "барбитос"
я, быть может, сумею получить красную ленточку..."
Дверь спальни отворяется. Антуан вздрагивает.
- Я же говорила, что буду готова через десять минут, - раздаётся
торжествующий голосок. - Посмотри на часы!
- Это поразительно, - соглашается лучший из мужей. - Как ты красива,
Минна!