"Сергей Адамович Колбасьев. Большой корабль" - читать интересную книгу автораржаной муки распирает четырех человек.
- Ненадолго такая сытость, - ответил скептически настроенный врач. - Воздух будет стремиться выйти обратно. - И пусть выходит, - решил старший помощник. - Лучше ненадолго, чем никак. Вечером организуем. Эти разговоры были в порядке вещей. Но за последнее время в кают-компании, кажется, появились разговоры другого характера. Болотов откинулся на спинку стула и недоброжелательно оглядел сидевших за столом. У них были желтые лица. С какой стати он отказался обсуждать с комиссаром политическое состояние комсостава? Товарищеская спайка? Разве он им товарищ? Просто чепуха. Чепуха, неприемлемая для человека, который хочет стать коммунистом. Довольно. Сейчас же после чая надо пойти к комиссару и доложить о Кривцове, - слишком подозрительно он себя ведет все эти дни. - Товарища Кривцова по делу! - из двери позвал вахтенный. Кривцов побелел: - Кто? - К командиру. "Значит, насчет отпуска", - успокоился Кривцов и, вставая из-за стола, взял с собой стакан и белую булку, чтобы по дороге занести в свою каюту. "Интересно знать, откуда он берет такие булки,- глядя ему вслед, думал Болотов. - Кроме того, интересно, зачем он так часто ездит в Рамбов. Что там в Рамбове делать? Говорит - девушка. Врет. Ему не до девушек - он болен". Болотов встал, решив немедленно идти к комиссару. Но выйти из кают-компании ему не удалось. Прямо на него из двери вылетел дико размахивающий руками Верблюд. Он мычал, выкатив глаза и перекосив лицо. Верблюд остановился, судорожно хватаясь за подбородок. В глазах его был ужас, и говорить он не мог. - Спятил! - испугался Лебри. - Маркевич, заступайте на вахту! - распорядился помощник. - Срочно! Верблюд, увидев доктора, бросился к нему. Мотая головой, он залопотал на непонятном, действительно верблюжьем языке. - Пустяки, - ответил ему доктор. - Зевнули дальше, чем надо, и вывихнули челюсть. Ничего особенного. Сейчас наладим. - Вот что значит зевать на вахте! - торжественно заявил Растопчин. Хохот никогда не следует непосредственно за восприятием смешного. Всегда бывает очень маленькая пауза, необходимая смеющимся, чтобы набрать воздуха. На этот раз пауза разрешилась совершенно неожиданно, и общий хохот не состоялся. Вместо него Растопчину ответил сильный и близкий взрыв. Сидевшие повскакали с мест, а двое стоявших сели. - Кто это? - тихо удивился Лебри. - Наверх! - крикнул Болотов. - Аэропланы! - Нет, - ответил Поздеев, и после второго взрыва, от которого вздрогнул весь огромный корабль, на бегу добавил: - Снаряды. Очень большие. У двери получился затор, и столпившиеся вдруг отхлынули назад, - в кают-компанию входил командир. Его круглое мясистое лицо лоснилось от пота, но казалось совершенно равнодушным. - Николай Гаврилыч! - Есть, - ответил старший механик. - Как пар и турбины? |
|
|