"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

Авгеня, сбитая с толку. - Одни празднуют, другие говорят, что праздника нет.
- Кто празднует? - спросила бабка Татьяна.
- Я и сама думала, что праздник должен быть завтра, ан прихожу к
Рамковым - празднуют, Югася оладьи подбивает. Зашла к Бобковым - и там
празднуют. Прихожу к вам - у вас будний день. Кому же верить?
- А может, и сегодня праздник, - уже другим тоном начал рассуждать дед
Стукач.
Молодицы прекратили работу. Одна оперлась на толкач, не вынимая его из
ступы, а другая держала толкач в руке. Они также задумались.
- Введение празднуют на восьмой неделе после покрова, - высчитывала
бабка Татьяна. - Сколько же это недель после покрова?
- Ну как раз восьмая неделя и пошла, - сказала Авгеня.
- Должно быть, праздник все же сегодня, - после раздумья промолвил дед
Стукач, бросив на пол лапоть и почесав голову ниже лысины.
- Мама! А когда это к нам Шпак из будки приходил? - спросила одна
молодица свою свекровь, бабку Татьяну. - Тогда говорили, что до этого
праздника осталось одиннадцать дней.
Дед Стукач, бабка Татьяна, невестки и старший сын Стукача Апанас начали
высчитывать, когда у них был Шпак из будки. Выходило, что одиннадцать дней
как раз прошло. Бабка Татьяна вынесла свою прялку, Марьяна сказала, что
кутья давно уже столклась; крупу выбрали, а ступу выкатили в сени. Раз
праздник, так праздник.
Авгеня пошла домой, уверенная в том, что сегодня праздник. Не заходя в
хату, она забежала к Лукашу в клуню и накричала на него, что он не празднует
и ее сбил с толку, ввел в грех.
- Ты послушай, старый пень, молотит ли кто?
Югасю в свою очередь взволновала старая Лукашиха: а может, и правда,
что праздник завтра? Набросив на плечи кожух, она пошла к своей куме Насте.
Настя твердо вела подсчет праздникам и строго следила за лунными четвертями
- "квадрами".
- Я уже слыхала, что некоторые собираются праздновать сегодня, но
праздник, я наверное знаю, завтра. Пилиповы хлопцы уже давно поехали в лес с
топорами.
Не прошло и четверти часа, как по всей деревне только и было разговору,
что о празднике, при этом явственно обозначались два лагеря - праздничный и
будничный. Каждый лагерь насчитывал в своих рядах весьма уважаемых
представителей своего направления, что никоим образом не могло привести к
соглашению: каждая сторона имела очень крепкие доказательства, на которых
основывались ее суждения относительно праздника.
Особенно усилилось волнение, когда начало всходить солнце. Вдоль всей
улицы то там, то здесь стояли кучки полешуков и полешучек, и в каждой кучке
шел спор о празднике. Все тельшинские законники и законницы сошлись здесь и
горячо судили взгляды противоположного лагеря.
Микита Тарпак, приведя все доводы в пользу завтрашнего дня и нисколько
не повлияв на стойкость взглядов своих противников, сердито плюнул,
повернулся и пошел к своему двору. Его решительная походка и выражение лица
ясно говорили о том, что он надумал сделать нечто такое, что должно
произвести сильное впечатление и унизить тех, кто был не согласен с ним. Он
вытащил телегу, положил на нее доски и стал наваливать навоз, хотя незадолго
перед тем и не думал его вывозить в такое время. Нагрузив телегу навозом,