"Жан Кокто. Белая книга" - читать интересную книгу автора

такими не были, точнее, были пародией на ту форму любви, которую признавал
мой инстинкт - при всем при том я был единственным, кто, казалось, не
одобрял происходящего. Следствием чего стали бесконечные насмешки и
посягательства на то, что мои товарищи принимали за стыдливость.
Но лицей Кондорсе не был интернатом. До любовных интрижек дело не
доходило; все ограничивалось запретными шалостями.
Один из учеников, которого звали Даржелос, был в большом почете из-за
не по годам ранней возмужалости. Он с хладнокровным цинизмом демонстрировал
свои достоинства и взимал за это зрелище плату даже с учеников других
классов редкими марками или табаком. Сидеть рядом с его партой было
привилегией. Я как сейчас вижу его смуглую кожу. По его очень коротким
штанам и сползающим на щиколотки носкам можно было догадаться, что он
гордится своими ногами. Мы все носили короткие штаны, но у одного Даржелоса
ноги были голые, потому что мужские. Его рубашка с отложным воротом
открывала широкую шею. Надо лбом завивался крутой вихор. Его чуть
толстоватые губы, чуть с поволокой глаза, чуть приплюснутый нос - все это
были характерные черты того типа, которому предстояло стать моим проклятием.
Коварство рока, принимающего разные личины, оставляет нам иллюзию свободы
выбора, а в конечном счете загоняет всякий раз в ту же ловушку.
Присутствие Даржелоса было для меня как болезнь. Я избегал его. Я
подстерегал его. Я мечтал о чуде, которое привлечет ко мне его внимание,
стряхнет с него высокомерие, откроет ему истинный смысл моего поведения,
выставлявшего меня, должно быть, смешным недотрогой, а на самом деле
продиктованное лишь страстным желанием понравиться ему.
Мое чувство было смутным. Мне не под силу было определить его. Я только
и ощущал, что муку, а временами негу. Единственное, в чем я был уверен, так
это в том, что оно не имело ни малейшего сходства с чувствами моих
товарищей.
Однажды, не в силах более этого выносить, я открылся одному мальчику, с
которым водил компанию не только в Кондорсе - его родители были знакомы с
моим отцом. "Глупый ты, - сказал он, - это же так просто. Пригласи
Даржелоса как-нибудь в воскресенье, зазови его в кусты - и готово дело".
Какое дело? Никакого дела быть не могло. Я лепетал, что речь не о доступных
школьных утехах, и тщетно пытался средствами языка придать какую-то форму
мечте. Мой товарищ пожал плечами. "Чего искать вчерашний день? Даржелос
сильнее нас (он выразился несколько иначе). Подмажешься к нему - он клюнет.
Если он тебе так нравится, подставляйся, да и все тут".
Грубость этого совета сразила меня. Я осознал что невозможно добиться,
чтоб меня поняли. Допустим, думал я Даржелос согласится на свидание - что я
ему скажу что стану делать? Мне ведь хотелось не позабавиться пять минут, а
быть с ним всегда. Короче, я обожал его и покорялся своей участи - молча
страдать, ибо хоть и не умея назвать эту напасть любовью, я чувствовал, что
она - нечто обратное происходящему в классе, и не там надо искать выход.
Это приключение, не имевшее начала, имело, однако, конец.
Подстрекаемый товарищем, которому открылся, я попросил Даржелоса о
свидании в пустом классе после уроков. Он пришел. Я рассчитывал на чудо,
которое научило бы меня, как себя вести. При виде его я потерял всякое
соображение. Я только и видел, что его мускулистые ноги и ободранные
коленки, разукрашенные кровяными корочками и чернилами.
- Чего надо? - спросил он с жестокой улыбкой. Я догадывался, что он