"Евгений Степанович Коковин. Морская школа (Детство в Соломбале - 2)" - читать интересную книгу автора

бы. Был тяжелый двадцатый год. Дома мы ели прохваченную морозом водянистую
картошку и хлеб с мякиной. Штаны у меня были, как говорится, заплата на
заплате, а сапоги совсем развалились и "просили каши". У Кости Чижова и у
Гриши Осокина одежда была не лучше моей.
И все-таки мы чувствовали себя почти счастливыми. А Костя постоянно
говорил:
- Погодите, не вдруг Москва строилась!
Вдруг к нашему дому подкатили дрожки.
Возница, не сходя с дрожек, говорит нам:
- Позовите-ка товарища Красова!
- Дедушку, что ли? - спрашиваю я. - Его дома нету, на собрание ушел.
- А какой он на вид? Может быть, я его догоню и хоть полдороги подвезу.
- Догнать его очень просто, а узнать еще легче. На деревянной ноге он,
старый и седой весь.
Возница погнал лошадь и настиг деда Максимыча на полпути, уже у
Кузнечевского моста.
- Садись, дедушка!
- Я так дойду. Непривычно на легковых кататься. Поспешай по своему
делу.
- Так у меня и дело - тебя на собрание доставить.
- Меня? - Дед усмехнулся и махнул рукой. - Обознался ты, милый.
- Нет, не обознался. Ты - Андрей Максимович Красов?
- Я.
- Тогда залезай поскорее. Мне еще надо за председателем потом поехать.
Влез дед на дрожки и сам не верит тому, что происходит. Ведь вот так,
из таких же дрожках, Орликов еще полгода назад катался. А теперь едет на
них, как хозяин, дед Максимыч.
Огляделся старик. Знакомых нет. Приметил вдали заводские трубы. Стоят
мертвые, не дымят. Пароходы у причалов на приколе - жизни на них не видно.
Дед Максимыч тяжело вздохнул.
- Что вздыхаешь, дедушка? - участливо спросил возница.
- Дак как не вздыхать! Суда-то без ремонта стоят, а на носу навигация.
Все порушено, все разорено. Трудно поправиться!
- Поправимся, дедушка, встанем на ноги, дай срок! Не тужи - завтра
праздник. Вот на собрании все скажут, как восстанавливать будем.
Приехал Максимыч на собрание, прошел в зал и сел на заднюю скамейку.
Недолго посидел - попросили его поближе пройти, и не в первые ряды, а прямо
на сцену пригласили. Усадили смущенного деда за стол, покрытый красной
материей. Не успел он опомниться и разглядеть сидящих с ним в президиуме,
как слышит - председатель собрания говорит:
- На нашем собрании присутствуют старейшие моряки Архангельского порта
Иван Васильевич Куликов и Андрей Максимович Красов.
В зале моряки так захлопали, что и голоса председателя не стало слышно.
Видит Максимыч: сидящий с ним рядом человек поднялся. Посмотрел дед ему в
лицо. О, да ведь это же и есть Иван Васильевич Куликов, машинист, с которым
Максимычу когда-то целую навигацию на одном судне плавать пришлось!
Постарел-то как, приятель!
По примеру Куликова поднялся со стула и дед Максимыч, разволновался,
смотрит в зал на приветствующих его моряков и ничего не видит. Слезы,
нежданные стариковские слезы застилают глаза и катятся по морщинистому лицу