"Евгений Коковин. Белое крыло" - читать интересную книгу автора

штормовых морей и озер.
И все-таки обидно сознавать, что есть на нашей Земле люди, живущие едали
от моря, от озер и рек. Они, эти люди, лишены одной из самых больших наших
радостей. Ведь такое великое счастье - слушать плеск волны, плыть на
катере, на яхте, хотя бы на крошечной плоскодонке или на плотике,
купаться, плавать, нырять, ловить рыбу. Великое счастье - жить у воды!
Сегодня - праздник. Далеко за молом на летучем старте белеют треугольники
яхтенных парусов. Все готово к началу парусных гонок - Большой весенней
регаты.
Солнце, с утра бледное и застенчивое, сейчас уже поднялось высоко. Оно
стало даже насмешливым и дерзким и снисходительно, словно похохатывая,
рассыпает по реке монетную мелочь блесток. Легкому юго-западному ветру на
реке тоже раздолье. Ему есть чем поиграть - всюду пестрят флаги
расцвечивания. Своды флагов и вымпелов - над яхт-клубом и над
бесчисленными судами.
Здание яхт-клуба, раскрашенное в самые веселые цвета, увенчанное
башенками, мачтами и флагштоками, издали кажется уютным птичьим гнездом,
заботливо свитым на высоком берегу. Просторная веранда переполнена и тоже
пестрит яркой расцветкой спортивных костюмов, маек и девичьих платьев.
Здесь все молодо, шумно, может быть, чуть легкомысленно. Но зато все дышит
здоровьем, силой, играет красотой мускулов, ранним весенним загаром и
улыбками. Шляпы, кепки и галстуки вытеснены на проспекты, перчатки
оставлены в плащах и на полкал шифоньеров, рукава закатаны выше локтей.
Оркестр вдруг умолк. И звон медного колокола с судейского судна, литой,
ясный, как сама чистопородная медь, без трещинки, без раковины, прозвучал
над гаванью.
Звон меди рассыпался по большой реке и слился с солнечным серебром ряби на
пологих волнах. Он взлетел к легким перистым облакам, помчался с
запоздалыми птицами к морю, а в городе вдребезги разбился об асфальт и
булыжники пыльных и шумных улиц.
Ольга Андреевна Вишнякова стояла на веранде яхт-клуба у парапета и с
беспокойством смотрела в ту сторону, где на старте белели паруса яхт. Это
была высокая и красивая, но уже немолодая женщина с большой прической -
венком из туго сплетенных кос. Там, на старте, на одной из яхт, готовится
к стремительному рывку ее сын, ее Юрка.
При звоне колокола она заметно вздрогнула и вдруг вспомнила хрустальную
вазу, разбитую в самый несчастный день ее жизни.
- Хрусталь, - чуть слышно сказала она.
Рядом с Ольгой Андреевной стоял ее брат, тоже высокий, блондинисто-седой
мужчина с усталым лицом.
- Почему ты вспомнила о хрустале? - спросил Илья Андреевич, взглянув на
сестру.
Она ответила не сразу. С судейского судна неторопливо поднялась в небо
зеленая ракета. Соревнования начались. Круто накренив паруса, яхты ушли, и
теперь нужно было ждать.
- Почему хрусталь? - повторил Илья Андреевич.
- Все то же, старое, - сказала Ольга Андреевна. - Я разбила вазу в тот
день... когда пришли с обыском. Ты помнишь, Володя подарил ее мне с
цветами перед свадьбой.
- Хрусталь, - Илья Андреевич усмехнулся. - Я не привык к роскоши. Идиллии