"Евгений Коковин. Экипаж боцмана Рябова (повесть) (детск.)" - читать интересную книгу автора

всё видно!
И он пошёл на нос.
Но Антоша и Ян двинулись за Егором на корму.
Северная красавица Двина у Архангельска раздольно широка и по-русски
величава. Полтора километра от берега до берега - редко где на других
реках увидишь такой простор! В штормовую погоду на Двине не только на
катере или на шлюпке, но даже на небольшом буксирном пароходе небезопасно.
Зато в штиль река как-то по-особому ласкова: она словно дремлет. Но и
тогда чувствуется её богатырская мощь, её могучее дыхание. А при отливе
течение бывает такое стремительное, хотя издали почти незаметное, что
против него в две пары вёсел не выгребешь.
Да, чудесна Северная Двина при всякой погоде! Но особенно она хороша
тихими летними вечерами перед закатом солнца.
Когда теплоход неторопливо отвалил от причала, внимание пассажиров
привлекла чайка.
На всех морях, на всех реках есть чайки. Плавный, будто бы задумчивый,
полёт их словно гипнотизирует. Чайка в полёте, вероятно, одна из самых
красивых птиц.
Чайка над теплоходом спокойно совершала круг над рекой. Порой птица
прекращала свой и без того медлительный полёт и замирала в воздухе. И это
завораживало, казалось чудом.
Сидя на носовой скамейке, или, как говорят моряки, на банке, Вяча смотрел
то на чайку, то на корму, на своих друзей. Они там о чём-то запальчиво
спорили. Но о чём?..
Вяча опять посмотрел на чайку. Она кружила над теплоходом и, казалось,
жаловалась на своё одиночество. И Вяча, к которому редко приходила грусть,
понял, что он сейчас, как эта чайка, одинок, только по своей вине.
Северная Двина напряжённо трудилась. По фарватеру шёл огромный иностранный
океанский лесовоз, но Вяча даже не посмотрел на его кормовой флаг, не
поинтересовался - норвежец это, голландец или швед. Раздувая перед собой и
по бортам пенистые усы, пронёсся быстроходный катер. Грациозно накренив
косой, наполненный лёгким ветром парус, скользила по реке белобокая яхта.
Но и этой красоты Полянкин словно не замечал.
Он уже хотел перебежать к друзьям на корму, но раздумал и решил ждать
пристани. Ему показалось, что он устал, и он прикрыл глаза.
С закрытыми глазами он видел Студёное море, как в былые времена называли
море Белое. На море - поморские кочи и лодьи, отправляющиеся к далёкому
полярному острову - батюшке Груманту. Так раньше называли Шпицберген.
Видел корабль англичанина Ричарда Ченслера, первое иностранное судно на
Беломорье, и с позором посаженные на мель у Новодвинской крепости корабли
шведских пиратов. Он видел гордые фрегаты и торговые суда Петра Первого.
Ему чудился маленький двухмачтовик "Святой Фока", на котором Георгий Седов
из Архангельска устремился к Северному полюсу. А потом представилась
революционная "Аврора", дважды побывавшая на здешних рейдах.
Когда теплоход причалил к пристани, Вяча без трапа, первым, спрыгнул с
борта и, поджидая друзей, принял независимый вид.
- Теперь куда? - спросил он как ни в чём не бывало.
Егор насмешливо взглянул на Вячу и, обращаясь к Антону и Яну, сказал:
- Пойдёмте!
Но Вяча почувствовал: ему простят. Дружба наладится.