"Евгений Коковин. Детство в Соломбале (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Непонятно! Ведь говорили, что англичане и американцы приехали помогать
России воевать против немцев. А на самом деле они арестовывали русских
рабочих и даже расстреливали их.
До нашего дома мы шли молча. Костя заговорил первым:
- Теперь я буду работать, на хлеб зарабатывать.
- Где работать?
- Пойду на пароходы котлы чистить.
- А как с фронтом? - спросил я. - Не побежим?
- Денег матери заработаю - тогда и на фронт.
- И учиться не будешь?
- Когда красные придут, Советская власть будет - тогда буду учиться на
механика.
- А когда красные придут?
- Разобьют всех белогадов и этих инглишменов, освободят от них
Архангельск...
- А разве англичане и американцы тоже будут воевать против красных?
- А зачем же они приехали сюда!
- Орликов говорил: против немцев нам помогать...
- Дурак ты, Димка! Слушай больше Орликова, он наговорит...
- Да я его не слушал, а у Кузнецовских говорили, что он говорил. Ну
ладно... А это ты хорошо придумал, Костя, - работать! Я тоже буду работать.
Кто в детстве не мечтает зарабатывать деньги, помогать отцу и матери! Я
уже представлял, как принесу маме свой первый заработок. Вот она
обрадуется! Ведь ей так тяжело теперь работать одной, стирать белье в
людях.
Но, к моему удивлению, мать совсем не обрадовалась. Она даже сказала, что
не отпустит меня работать.
Первое, что пришло мне в голову, - это зареветь. Желание работать
удвоилось. Мне было бы стыдно признаться Косте, что меня не отпускают. Но
слезы не помогли.
Зато помог дедушка.
- Пусть поработает, - сказал он - Мы в его годы рыбу промышляли, зуйками1
плавали.
Мать молчала, и я понял: она меня отпустит.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ОРЛИКОВЫ ВЕСЕЛЯТСЯ

Никогда я не думал, что в Соломбале так мною большевиков.
Ночью и даже днем приходили в дома офицеры и солдаты. Они уводили рабочих
в тюрьму. Я слышал, что многих арестованных расстреливали за городом, на
Мхах.
"Мхи" стало страшным словом, и его всегда произносили шепотом. Нам об этом
разговаривать строго запрещалось. За это могли поплатиться и мы, ребята, и
наши родители.
Вскоре на нашей улице арестовали еще троих рабочих.
Появилось новое слово, еще более страшное и жуткое - "Мудьюг".
В сорока верстах от Архангельска, в Белом море, лежит низкий болотистый
остров. Раньше по воскресным дням рабочие лесопильных заводов ездили туда
за клюквой. Тихо плескались беломорские волны о берега острова Мудьюга.