"Леонид Леонтьевич Кокоулин "Андрейка" (повесть) " - читать интересную книгу автора

рукоятку. Пускач рыкнул и сразу огласил распадки резкой пулеметной
стрельбой из глушителя. Даже повар прибежал.
Славка включил рычаги. Пускач с минуту поборолся с дизелем и, когда
дизель, глухо вздохнув, выбросил сизые кольца дыма, звонко хохотнул и
затих. Теперь дизель, отдуваясь, набирал обороты, и, когда стрелка на щите
приборов оторвалась и полезла к красной черте, Димка крикнул:
- Давай!
Взвизгнули пускатели, и буровой станок ожил. В воздух полетели шапки.
Перевал Багровый через час-другой зашевелился людьми, станками, а через
день на перевал шагнули опоры.
Высвободилось человек семь дизелистов, энергетиков, ими пополнили
звено Талипа, четырех человек поставили вязать опоры.
Как-то прикинули - получалось неплохо, производительность подскочила
раза в два с половиной. И парни вдохновились, ходят именинниками.
- А мы думали, что вы не возьмете перевал, - заговорили подъехавшие
заказчики. - Честно говоря, мы уже намеревались менять трассу, делать
обходы, да вот обойти перевал негде.
И тут попалось на глаза заказчикам наше изобретение.
- А это что за чудо-юдо, откуда?
- Как откуда, - сказал Славка, - ПЛЭВХАХАММ, разве не слыхали?
- Неужто в первый раз видите? - без улыбки поддержал Димка.
Пригляделись.
- Да это же наш бульдозер!!!


ИСТОРИЯ С ЛЕСОМ

А сейчас главное - строевой лес на изготовление опор.
Славка садится на лесовоз. До поселка Артанаха хорошая дорога, только
под колесами шипит. В распадке узорчатые следы драг. В Артанахе дороги
расходятся - одна в Якутск, другая на лесосеку. Здесь и останавливаемся.
Славка достает термос с измятыми боками, наливает кипяток, берет сахар.
Пьем кипяток по очереди, жаль, заварку забыли.
- Цвет лица портится от заварки, - бурчит Славка.
- Пишет дружок из Заполярного? - спрашиваю.
Славка кивает головой.
- Я ведь не умею в дружбу играть. Схожусь трудно, но уж если дружба -
не предам. Не-е. Душу заложу за друга. Помню, они поженились, а у меня
радости полон рот. Бегаю, как чокнутый, компенсацию взял за год. Всякую
муру тащу, подушки, посуду, то, се. Комнату отдал свою. По первости не
соглашались: живи, Славка, за брата. Как уживешь, комната-то: свинья
ляжет, и хвост некуда откинуть. Сам понимаю, молодые. Мне что, я и в
общаге перебуду. Ну конечно, забегаю проведать. Мы ведь с ним в тундре, на
Диксоне где-нибудь, бывало, в зимовьюшке припухаем, слушаем, как пурга
заливается, и о чем только не перетолкуем, чего не перещупаем, и в
понятиях были одной стороны...
Машина заходит в лес. Вроде наступают сумерки, но за поворотом
светлеет. Под горою видны квадраты вырубки, обдутые ветрами ряды валков из
сучьев, будто покосы. Въезжаем по косогору и упираемся в лесоделянку:
ухает и стонет лес. Наперерез нам трелевщик волочит разлапистый кедр, он