"Ирмгард Койн. Девочка, с которой детям не разрешали водиться " - читать интересную книгу автора

маленькой, у нее тоже был грипп. Я сидела тогда около ее кровати, читала ей
по картинкам свою книжку и рассказывала о янтарной фее и лошадях, которые
бегают по лестницам и выглядывают из окон сказочного дома. Мне позволяли
любить маму, и она меня тоже любила. Когда она лежит в постели и на ней
надета длинная ночная рубашка с бедым кружевом, мама напоминает мне
маленького Христа. Но теперь у нее новый ребенок, и она его все время
целует, а мне даже не разрешают читать ей вслух. Тетя Милли говорит, что я
не должна делать этого, потому что мама слишком плохо себя чувствует и еще
очень слаба. Но я наверняка знаю, что я им больше не нужна, потому что
теперь у них есть другой ребенок. Они ведь всегда говорили, что хотят
ребенка, который был бы послушней, чем я. Почему только я раньше никого не
слушалась! Но я ведь никогда не думала, что буду так ужасно наказана.
Мне стало так грустно, будто я уже умерла. И я решила сбегать на
кладбище. Был уже поздний вечер, кругом стояла тишина, а воздух был похож на
занавеску из теплого тумана.
Я хотела найти бабушкину могилу, потому что моя бабушка до самой смерти
любила меня, а сейчас она мертвая и ее похоронили, но она все еще меня
любит. Господин Клейнерц, наш сосед, говорит, что полагаться можно только на
мертвецов.
На кладбище мне было не страшно, мне было совсем не страшно, только
самую чуточку. Я никак не могла найти могилу бабушки, поэтому я села около
другой могилы; на ней памятник такой же высокий и строгий, как господин
школьный инспектор, который когда-то давно приходил к нам в школу и завтра
опять придет, чтобы нагнать на всех страх, не только на нас, но и на
учительниц, слава богу, тоже.
Я не буду плакать. Взрослые смеются, когда я плачу. Когда я смеюсь, им
тоже не нравится, потому что это значит, что я сделала что-нибудь такое, что
их не устраивает. Они считают, что я должна познать все тяготы жизни. Узнать
бы, что это такое.
Сейчас я сижу в гостях у мертвецов. Мертвецы не смеются, они стучат
костями - это у них такая манера смеяться.
Чужая могила вся белая, и на ней вырезаны золотые буквы. У меня так
тяжело на душе, что даже не хочется поднять голову. Но у меня есть пальцы.
Пальцами я могу очень медленно прочесть вырезанные на каменной плите буквы.
Так делают слепые.
"Здесь покоится с миром..."
Из старого бального платья, сшитого из жесткого белого шелка, бабушка
вырезала мне маленькие розы. В память о ней я надеваю венок из этих роз,
когда играю в школе ангела в рождественской сказке. Кроме того, мне надевают
еще и крылья. Правда, я не такая хорошая, как ангел, но я лучше всех умею
читать наизусть стихотворения.
Вокруг шумит ветер, а над моей головой плывут разорванные тучи и
шелестят листьями старые деревья. Рядом со мной белые гвоздики, я могу их
потрогать, и мне не страшно - они цветут, как у нас на балконе. Мама
поливает их каждое утро, только сегодня она этого не сделала, потому что
лежит в больнице. Больше всего мы с мамой любим анютины глазки с крошечными
бархатными личиками, как у маленьких болонок.
Папа непрерывно повторял: "Слава тебе господи, наконец-то мальчик!" Мне
хотелось бы узнать, как это могло так быстро произойти. Тетя Милли тоже
всегда все хочет знать, и если она говорит, что она как-никак член семьи, то