"Альфред Кох, Игорь Свинаренко. Ящик водки (том 2) " - читать интересную книгу автора

кидалово, наезды, подставы и эксплуатацию.
Вот. А без него меня начали увольнять из газеты. По профнепригодности.
Началась нудная процедура... Но я людей пожалел и написал заявление по
собственному.
- А почему они тебя увольняли? Может, ты действительно профнепригоден?
Ты об этом не думал?
- Гм... Не думал! При том что я всегда об этой истории рассказываю с
гордостью - не каждого журналиста ведь увольняют по таким основаниям.

Комментарий Свинаренко

Прежде не думал, а теперь вот сел и подумал. Действительно, я не раз
себя ловил на каком-то всплеске эмоций, когда слышал, как знакомые
журналисты говорят о себе: "Я - профессионал!" Мне было интересно понять,
отчего я так не говорю. Даже в шутку? Чего такого я в журналистике не умею,
чтоб скромничать? Чем я хуже других? И у меня пошла такая цепочка мыслей.
Профессию же эту называют второй древнейшей. Значит, если девушка говорит,
что она профессионалка, то смысл такой: за бабки она готова красиво
обслужить любого. А которая сама решает, кому давать, - та уж точно не
профи. С таким подходом на панели особо и делать нечего. Вот и в
журналистике профессионал, по идее, должен писать что ему скажут. Этого
обосрать, того похвалить. "Я не читал романов Пастернака, но книжки его
говно..." "Лично Леонид Ильич Брежнев..." Запретить толлинг и петтинг...
Лужков ворует - Лужков святой... Олигарх экономит на алиментах... Семья и
нефть... Братки - нежные и пушистые... Ну типа того. Мне же очень трудно
отказать себе в удовольствии ляпнуть что-то для красного словца. И потом,
когда какой-нибудь лох начинает учить меня журналистике... Как не послать?
Зачем тогда жить, если не можешь себе позволить даже такого маленького
удовольствия, как послать человека, если хочется? Ну, как при этом называть
себя профессионалом?
Я потом, кстати, через сколько-то лет пришел к Жене Анисимову в
"Комсомолку" - посоветоваться, я людей набирал на новый проект, на хорошие
бабки. "Ну, какие же тебе люди нужны, сформулируй!" - говорит он. Я
затрудняюсь с ответом. И тут в дверь заглядывает один из тех, кто меня тогда
увольнял. Я ору: "О! Витя! Заходи! Слушай, ты сейчас никого по
профнепригодности не увольняешь? Я б взял, мне как раз хорошие ребята
нужны..." Он как-то засмущался, а я его между прочим серьезно спрашивал.
Кох: - Ты все-таки давай попытайся объяснить, почему не пошел в
коммерческий отдел.
- Гм... Ну, тут надо вернуться в ситуацию 1978 года. Наш курс в
очередной раз отправляют на картошку. Приезжаем в колхоз "Большевик"
Серпуховского района.
И начинаем там из грязи выковыривать эту самую картошку... Охоты не
было особой. Двое ребят отмазались так: нанялись чистить сортиры. И были
счастливы, думали - вот мы как всех наебали! Очко драить - это ж счастье. А
я пристроился выпускать газету лагерную.
- Лагерным придурком!
- Типа того. Я писал, фотографировал, печатал на машинке. Меня потом
попрекали, что совесть потерял: ну, на любом другом бы факультете делал
стенгазету, - но на журфаке, это уж слишком! Верх цинизма!