"Альфред Кох, Игорь Свинаренко. Ящик водки (том 2) " - читать интересную книгу авторасотрудничество с вами за ваши грязные деньги". А кэш, кстати, стали из
редакции развозить по квартирам надежных людей. Готовились же к обыскам, к конфискации, арестам и как-то пытались наладить систему выпуска газеты в подполье. И в такой обстановке, значит, редколлегия начинается. Яковлев объявляет, что решил работать в подполье. - Не одни бабки у него в голове были, а? - Ну да, тогда, в путч, продать газету олигарху вряд ли бы удалось. И вот он говорит: "Предупреждаю, что все это может херово кончиться. Понимаю, что не все готовы к таким рискам. Давайте сейчас мы выйдем из кабинета, и кто хочет, пусть валит, мы его поймем. А кто вернется в этот кабинет, - на тех я буду рассчитывать". И вот люди собрались через пять минут, с любопытством оглядываются вокруг - интересно же, кто свалил! И недосчитались мы одного человека. Не будем называть его имени, достаточно в журналистских кругах известного. Скажу только, что 22 августа он как ни в чем не бывало вышел на работу. Я его, конечно, призвал к ответу. Он без тени смущения дал мне объяснение: "Я - неоконсерватор. Потому что еврей. Есть среди нас диссиденты, конечно, но настоящий ответственный советский еврей заинтересован в сохранении СССР. Потому что если Союз развалится, то русских погонят из бывших республик. Они, голые и босые, побегут в Москву. И, увидев там сытых и довольных евреев, кого же, спрашивается, они начнут бить? Это кому-то надо? Никому. Вот потому я и поддержал ГКЧП. Там я сделал все, что мог, а теперь, когда победила ваша гребаная демократия, вот вернулся к вам. А куда ж мне теперь еще идти..." Ну и начинаем мы придумывать - что писать, где печатать. И как раз тогда Яковлев учредил "Общую газету", куда взял своего папашу с "Московскими как сейчас помню, "Эхо Москвы" - оно тогда, кажется, в первый раз так засветилось. Прямые репортажи вело из Белого дома, с баррикад... Этакое русское CNN без картинки. Картинку же я по наводке "Эха" ездил смотреть на место. Они как объявят, что вот через полчаса будет ракетный обстрел Белого дома, - так я туда с кислой рожей еду: вот твари, с ракетами-то, а деваться некуда - я ж репортер, вызвался освещать событие... Фактуру же надо собрать, как бомбили... Но и желание приобщиться к историческому событию - тоже, признаюсь, было. А ездил я туда на шофере, который таки остался при мне. И только говорил: "Смотри же, никому про это, я тут инкогнито". - Он каждый раз обосновывал свою смелость! А можно было ее не обосновывать. Смелость и смелость. - Ну да. И вот хожу я под Белым домом, время от времени, что твой Альенде, поглядывая в небо - не валится ли мне на голову родная русская ракета. А они, ракеты, все не летели и не летели. Ну и идешь с народом беседовать. Самое интересное было допрашивать военных. Там же понаехало танков, "БТРов", и на антеннах у них триколоры, братание народа с войсками... "Вы зачем приехали? - Нам приказали занять позиции, вот мы и заняли. - А триколоры зачем у вас? - А тряпки болтаются какие-то, они нам не мешают. - А восставший народ вам несет еду, питье и жвачку, это как? - Пусть несет, устав не запрещает питаться. - А девушки, демократически настроенные, лезут в "БТР", чтоб дать военнослужащим? - Ну пусть дадут, а что? Политика тут ни при чем. - А если вам дадут приказ стрелять в народ, то что? - А мы, вообще говоря, люди военные, и выполнять приказы - это как раз наше. Вот какой был приказ, такой выполнили. Будет другой - и его выполним". И вот я |
|
|