"Василий Кохан. Месть " - читать интересную книгу автора

другого. Воз заскрипел, покатился...
Разговор с Гафией долго не выходил у Павла из головы, и он поехал в
Синевец. Раздобыл адрес Ирины, ходил вокруг дома, высматривал среди детей
Марьянку и Митю, вглядывался в каждую женщину, надеясь увидеть Ирину. Был
уверен, что она обрадуется ему: Балагур не простил измены, и ей некуда
податься.
Уже зажглись фонари, а Павел все еще был на Летней улице возле дома
номер восемь. Наконец вошел в подъезд, постучал в свежепокрашенную дверь,
над которой сипела маленькая табличка с белыми цифрами 17.
"Кто там?" - послышался знакомый голос.
"Открой, Иринка", - сказал жалобно, просительно.
Ирина не узнала Павла по голосу. К ней вечерами редко кто заходил.
Синевец - не Орявчик, где друг друга знают не только в лицо, но и по
имени-отчеству величают.
"Кто там?" - опять спросила Ирина громче, и Павел услышал, как топчутся
дети, как что-то шепчет матери Марьянка.
"Не узнаешь, Иринка? Это я, Павел. Открой".
На стук больше никто не отозвался. "Ирина не впустит", - подумал Павел
и испугался этой мысли, подошел со двора к окну. "Открой, не бойся..." Потом
из-под ясеня осматривал просторный двор, поглядывал на авоську с бутылкой,
несколькими луковицами и кулечком конфет "горошек". Более находчивый, может,
попросил бы соседей, чтобы уговорили Ирину согласиться на короткий разговор.
Но Павлу это не пришло на ум. Свет в комнате погас. Тогда он открыл и
выцедил вино, швырнул пустую бутылку в кусты. Откусил от луковицы, как от
яблока. Еще раз, прячась в тени стены, подошел к окну. Хотелось хотя бы
услышать голос Марьянки. Но было тихо, как в могиле. Опять подошел к двери -
ни звука. "Хожу, как вор, еще в милицию попаду..."


Кушнирчук пыталась угадать цель визита Павла в Синевец. Хотел
помириться? Просить прощения? Просто повидать дочь? Наталья Филипповна
отложила карандаш и откинулась в кресле. "Кривенко мог приехать и в день
рождения Ирины..."


Домой в Орявчик Павел добрался на автобусе. В бригаде после обеда не
было работы. И он стал возить навоз на приусадебный участок Гецка. После
нескольких ездок уселись за стол. Пили.
"Что слышно про Ирину, а, Павел?"
Кривенко хлопнул в ладони, потер одной о другую, словно растирал что-то
между ними, потом дунул на ладонь - мол, улетела, пропала.
Разговор об Ирине раздражал Павла, и Гецко заговорил о конях: они у
Павла что надо - и увезут больше, чем другие, и поле быстрей вспашут...
Наутро Кривенко вызвали к председателю колхоза.
"Чего ему? - недовольно буркнул Павел. - Сегодня выходной".
Гецко остался ждать у сельмага. Павел вернулся не скоро, отвел соседа в
угол почти пустого магазина, и тут сзади кто-то дернул его за плечо:
"Километр за тобой гонюсь. Шагом марш за мной".
На пустынной улице Степан Корилич протянул Павлу перевод на сто рублей.
"Это же Ирине от Балагура", - сказал Кривенко. "А где ее искать? Дают -