"Анатолий Коган. Войку, сын Тудора (Хроника времен Штефана III Великого) " - читать интересную книгу автора

законными или нет, зачатыми втайне или с благословения священника. Обязанные
им рождением, жители города всегда помнили, что их самих может постичь та же
участь: жить на бойком месте всегда опасно. Жители города тоже были
солдатами, купцами, пиратами суши и моря, а значит - всегда во власти рока,
под угрозой неволи.
Поэтому плен у граждан Монте-Кастро не считался состоянием позорным, на
пленных здесь на смотрели, как на скотину, и ни единому истинному белгородцу
в голову не пришло бы оскорбить пленника, напомнив ему о его положении.
Бродяги и забияки, всегда не прочь пограбить, взять пленных и выгодно их
продать, белгородцы тем не менее не любили профессиональных работорговцев и
всегда были готовы помочь беглому, с корыстью для себя и без нее.
Прирожденный сын Монте-Кастро, Войку поступил естественно, когда помог
своему новому знакомому уйти от погони.
Отзыв пана Тудора на появление беглеца тоже был вполне естественным для
него, сына своего времени. События - большие и малые - тогда развивались
неожиданно и быстро, отношения между людьми - тоже. Заключать дружбу иногда
приходилось так же безотлагательно, как и наносить удар внезапно
объявившемуся врагу. Поэтому на свое чутье и знание людей полагались
охотнее. Голос встречного, его взгляд, осанка, движения, поступь, пожатие
руки могли многое сказать, всему этому верили готовнее. А поверив, принимали
душой, как поступили с Владом Войку и его отец. Пустив чужака к своему
очагу, нимало не думали о том, откуда он, какого племени. Силком у себя не
удерживали, неблагодарным, если уходил, не называли. Но если вчерашний чужак
оседал в их земле, служил ей честно своим искусством или ремеслом, он
становился полноправным земляком, какая бы ни текла в его жилах кровь.
Взять его самого, Войку. Отец его был родом из селения, затерянного в
кодрах близ Орхея, и бабка с этой стороны тоже могла быть чужеземной
полонянкой, каких немало появлялось в поселениях воинственных молдавских
пахарей. Мать Войку, белокурая Мария, до замужества жила в замке,
построенном ее братьями, генуэзцами Сенарега, близ устья Днепра, и
разрушенного отрядом белгородцев двадцать лет тому назад; от нее
черноволосый сын и унаследовал синие очи адриатической русалки. У приятеля
Войку, Душана, сына старого капитана Оула, мать - турчанка, у Петра Браева -
венецианка, да и сам пан Браев, сосед, был из сербов. Кого ни возьми, у всех
в роду - литвины, русины, татары, греки, турки, мадьяры, болгары, немцы.
Юноше вспомнились рассказы ученых, бывалых людей, повести старых книг,
которые он читал в библиотеке своего старшего друга, мессера Антонио. В них
говорилось о великих бедствиях, накатывавшихся время от времени на страны
Европы, и чаще всего, пожалуй, на этот благодатный, столь привлекательный
для грабительских орд, изобильный край. Волны завоевателей набегали на него
одна за другой, разоряя все на своем пути, истребляя. Как ни был молод
Войку, законы войны он уже знал. Знал, что первое дело солдата, ворвавшегося
в чужое жилище, - схватить женщину. Зрелую или юную, девицу или жену,
служанку или княгиню, - все были перед этой долей равны, каждая должна была
покориться воину-победителю, поступавшему по неоспоримому праву сильного. О
какой же чистоте крови можно было говорить в этом крае, да и во всем мире,
постоянно пылавшем в огне неутихающих войн?
Войку увидел перед собою вдруг облако, принимавшее очертания огромного,
диковинного зверя. Это был пятиглавый, дышащий пламенем дракон, но головы
его принадлежали отцу, Ахмету, служанке из Добруджи и новому приятелю